Бархатная песня - Деверо Джуд

— Он кажется старинным. Правда?

— Аликс, кажется, говорила, что в ее семье он передавался от матери к дочери с незапамятных времен.

— Львиный пояс, — пробормотал Гевин. — Знаешь, он мне кажется знакомым. Пойдем, спустимся в зимнюю гостиную.

Одевшись, Рейн последовал за братом в комнату с дубовыми панелями. На одной из стен висел старый выцветший гобелен. Он висел на этом месте уже несколько столетий и как бы слился со стеной, так что Рейн его почти не замечал.

— Тебе отец никогда не рассказывал об этом гобелене? — спросил Гевин. И когда Рейн покачал головой, продолжил: — Он выткан во времена Эдуарда Первого и изображает чествование величайшего рыцаря того века, которого прозвали Черным Львом. Смотри, вот он там верхом на коне, а прекрасная дама рядом — его жена. Взгляни, что у нее там на талии.

Рейн, несколько уже утомленный семейными преданиями, взглянул, но ничего особенного не увидел. Его всегда занимало только настоящее, только текущий день, а не вековая старина.

Гевин вопросительно взглянул на брата;

— А я заметил пояс и рисунок на поясе уже давно. Имя супруги Черного Льва тоже таило в себе намек на нечто львиное, и Лев подарил своей жене на свадьбу пояс, изображающий льва и львицу.

— Но ты же не думаешь, что у Аликс тот самый пояс? Ведь тогда ему не меньше двухсот лет.

— А ты взгляни на места, где он особенно поношен, — сказал Гевин, рассматривая пояс. — Звенья уже укреплены железной проволокой, и рисунок почти стерся, но, судя по застежке, это должно быть изображение львов.

— Но каким образом он мог оказаться у Аликс? Однако Гевину не надо было долго докапываться до корней родословной новой невестки.

— Черный Лев был сказочно богат, но у него был только один сын и восемь дочерей. Каждой из них он дал огромное приданое, а старшей в наследство перешел и львиный пояс, с условием, чтобы она со временем тоже передала его своей старшей дочери.

— Но ты же не думаешь, что Аликс… — начал Рейн.

— Первенца-сына Черного Льва звали Монтгомери, и это от него произошли все наши предки. Ты разве не помнишь, что отец всегда сравнивал тебя с Черным Львом? Трое из нас, братьев, были высокие, худые и светловолосые, а ты, четвертый, всегда был ниже ростом и плотнее.

Рейн вспомнил, как его часто дразнили этим в детстве и как он иногда думал, что братья и сестра ему лишь наполовину родные, но ему было всего двенадцать лет, когда отец умер, и он многого не знал и не помнил.

— Отец говорил, что ты похож на него. — И Гевин показал на черноволосого всадника на вздыбленном жеребце, вытканных на гобелене.

— И ты считаешь, что пояс Аликс мог когда-то принадлежать жене этого всадника? Рейн взял пояс у брата.

— Она очень им дорожит и никогда с ним не расстается. Я знал, что его отнимут у нее, когда будут судить. Она мне об этом ничего не сказала, но прошлой ночью он ей, наверное, приснился, и она плакала, вспомнив про эту золотую полоску.

— А тебе известно, что Черный Лев был женат на женщине более низкого, чем он, происхождения? Между прочим, в сравнении с Черным Львом все Монтгомери почти нищие.

Рейн потер пальцами выцветший, сильно потускневший пояс.

— Это все невероятно, хотя иногда мне кажется, что я знаю Аликс очень давно. У меня были женщины покрасивее и относились они ко мне с большим уважением, но когда я увидел ее в первый раз… — Он напнулся и рассмеялся. — Когда я увидел ее в первый раз, то решил, что это юноша, и еще я подумал, что, если бы у меня был сын, то он походил бы на этого мальчика. Что-то было в ней такое… Не знаю, как тебе объяснить. Ты то же самое почувствовал к Джудит?

— Нет, — резко ответил Гевин и отвернулся. Он ненавидел само воспоминание о том, как обошелся С Джудит, когда они только поженились.

— Но коли речь зашла о твоей жене, — продол — жал Рейн, — то знай, что она как следует меня отчитала, не успел я приехать. Гевин рассмеялся:

— А чем ты провинился? Насколько мне известно, она вообще-то не устает тебя всячески хвалить.

— Она сказала, что я плохо обращаюсь со своей женой и поэтому привез ее сюда.

— Это из-за короля? Но мы с ней это уже обсудили, и она согласилась, что несколько дней ты можешь провести здесь, ничего не опасаясь. Донос, если кто-нибудь тебя узнает, нескоро достигнет королевских ушей.

— Нет, она отругала меня не из-за этого. — И Рейн сказал это искренно удивляясь. — Она бранилась из-за того, что я не покупаю платья для своей жены. Она, очевидно, думает, что я могу возить ящик с женскими нарядами, приторочив его к седлу.