Дьявол зимой - Клейпас Лиза

– Ты заходишь слишком далеко, дорогая, – перебил ее Себастьян с мрачным удовлетворением. – Мы с Уэстклиффом достаточно давно знакомы, чтобы он знал, что я никогда не стану работать. Или кого-либо защищать, если уж на то пошло. Меня волнуют лишь мои собственные интересы. – К его неудовольствию, ни один из них не обратил внимания на его слова.

– Милорд, – сказала Эви графу, – исходя из того, что я теперь знаю о своем муже, не думаю, что он поступил бы так, как поступил, если бы знал, что вы любите Лилиан. Конечно, это не оправдывает его поведение, но...

– Он не любит ее! – рявкнул Себастьян, отстранив от себя Эви. Внезапно ему стало душно, словно стены комнаты сдвинулись, грозя раздавить его. Проклятие, кто ее просил извиняться за него?! И кто ее просил притворяться, будто их связывают теплые чувства? – Он верит в любовь ничуть не больше, чем я. – Он бросил свирепый взгляд на Уэстклиффа. – Сколько раз ты говорил мне, что любовь – всего лишь иллюзия, которой утешают себя мужчины, чтобы примириться с неизбежностью брака?

– Я ошибался, – отрезал Уэстклифф. – Но почему это тебя так бесит?

– Меня? Ничуть... – Себастьян осекся и взглянул на Эви, осознав вдруг, что они словно поменялись ролями.

Она, робкая тихоня, выглядела спокойной и безмятежной, а он, всегда гордившийся своим хладнокровием и самообладанием, превратился в истеричного идиота. И все это в присутствии Уэстклиффа, наблюдавшего за ними с острым интересом.

– Что нужно сделать, чтобы ты убралась отсюда? – резко спросил он, повернувшись к Эви. – Можешь отправляться с Уэстклиффом, если не хочешь переезжать в мой дом. Мне все равно, лишь бы тебя здесь больше не видеть.

Глаза Эви расширились, и она вздрогнула, как от удара. Глядя, как она пытается сохранить спокойствие, Себастьян едва сдержался, чтобы не упасть перед ней на колени и молить о прощении. Однако не двинулся с места, когда она повернулась и направилась к двери.

– Эви, – пробормотал он.

Она даже не взглянула на него и, расправив плечи, вышла из комнаты.

Себастьян проводил ее взглядом, до боли стиснув кулаки. Затем заставил себя взглянуть на Уэстклиффа. Старый друг смотрел на него не с ненавистью, а скорее с невольным сочувствием.

– Это не совсем то, что я рассчитывал обнаружить, – тихо заметил Уэстклифф. – Ты не похож на себя, Себастьян.

Прошли годы с тех пор, как Уэстклифф обращался к нему по имени. Мужчины, даже родственники и близкие друзья, обычно называли друг друга, используя фамилии или титулы.

– Пошел к дьяволу, – огрызнулся Себастьян. – Если ты явился сюда, чтобы читать мне нотации, то ты опоздал почти на месяц.

– Таково было мое намерение, – признал Уэстклифф. – Но теперь я решил остаться и опрокинуть стаканчик бренди, пока ты расскажешь мне, что, во имя Господа, ты делаешь. Для начала можешь объяснить, зачем ты взвалил на себя управление игорным клубом.

Трудно было выбрать более неподходящее время для того, чтобы сидеть и праздно болтать, чем сегодняшний вечер, когда клуб буквально ломился от народа, но Себастьяну вдруг стало наплевать. Прошла целая вечность с тех пор, как он беседовал с кем-то, кто его хорошо знал. Хотя он не питал иллюзий относительно их былой дружбы, перспектива обсудить последние события с Уэстклиффом, пусть даже настроенным враждебно, казалась слишком заманчивой, чтобы отказаться от нее.

– Ладно, можно и поговорить, – проворчал он. – Побудь здесь. Я сейчас вернусь. Не могу же я позволить своей жене фланировать по клубу без сопровождения.

Себастьян вышел из конторы и, широко шагая, направился в парадный холл. Эви там не было, и он решил, что она выбрала другой путь, возможно, через игорный зал. Помедлив в одной из входных арок, он окинул взглядом море голов. Яркие волосы Эви сразу же привлекли его внимание. Она направлялась в угол, где сидел Кэм. Члены клуба расступались, освобождая ей путь.

Себастьян двинулся следом, вначале медленно, затем ускорив шаг. Он пребывал в странном состоянии, не понимая самого себя. Он всегда умел обращаться с женщинами. Почему же в таком случае он не может сохранять хладнокровие, когда дело касается Эви? Не потому ли, что между ними стоит его прошлое, запятнанное беспутством и бесконечной погоней за юбками? Вдруг она впитает его пороки, как чистый лист бумаги впитывает разлитые чернила, и станет циничной, ожесточенной? А со временем, когда узнает его лучше, проникнется к нему презрением...