Жажда возмездия - Бенцони Жюльетта

В сумерках комнаты слабо обрисовалась чья-то тень.

– Вы еще не легли? – спросил Кампобассо. – Разве вы не поняли, что... я приду?

– Поняла... но я никогда не ложусь, если жду гостей. Это унижает...

– Бывают разные визиты. Я не думаю, что мое присутствие в этой комнате похоже на визит... Я надеялся...

Она резко повернулась в его сторону, ее глаза блеснули:

– Как? Лечь обнаженной в постель, раздвинуть ноги и ожидать, когда вы соизволите прийти?

– Святой Януарий! Какой неожиданный гнев! Давайте начнем наш разговор с того места, где нас прервали. Попытайтесь вспомнить! Я собирался вас обнять...

Фьора ждала с его стороны грубости, но ничего такого не произошло. Напротив, его голос звучал нежно и просительно. Он стоял так близко к ней, что Фьора могла слышать его прерывистое дыхание. Это заставило ее сдержать торжествующую улыбку: неужели ей удалось так быстро завоевать его, не дав ничего взамен, кроме возможности поцеловать руку? Неужели зверь сдался на ее милость? У нее было искушение убедиться в этом и с высокомерным видом отослать его вон, но здесь она вспомнила одну фразу своего любезного Платона: «Дай и получишь».

– Тогда чего вы ждете? Или... вы хотите сначала меня раздеть?

Она почувствовала, как дрожат его руки, когда он обнял ее. Затем Кампобассо нежно провел по ее груди, нашел застежку платья и дернул ткань. Платье порвалось до самой талии, и Кампобассо прижал Фьору к своему телу, зарывшись лицом в ее рассыпавшиеся волосы, покрывая шею жадными поцелуями. Затем стал целовать ее губы, поднял Фьору на руки и отнес на кровать, где сорвал остатки платья и набросился на ее обнаженное тело, как испытывающий страшную жажду зверь припадает к воде.

Когда прошел вихрь бурных ласк и поцелуев, Фьора обнаружила, что этот дикарь может быть страстным любовником и изумительно владеет женским телом. Она ждала грубого солдафона, а получила пылкого возлюбленного. Она думала, что сможет сохранить ясность мыслей, но чувства обманули ее, и она испытала многократно, как ее несут волны жгучего наслаждения. Ночь подходила к концу, и сон сморил Фьору, заставив ее забыть о своей победе, которая далась ей так легко.

Приложив ухо к двери комнаты, закусив губы и дрожа от бессильного бешенства, Вирджинио считал все вздохи, стоны и крики, которые сопровождали страстную любовную игру невидимой ему пары...

Когда барабаны возвестили о наступлении утра, Кампобассо, как человек слишком опытный в сражениях Венеры для того, чтобы одна ночь смогла заставить его забыть свои обязанности, осторожно встал, чтобы не разбудить Фьору, оделся и прошел в большой зал, где его уже ждал Сальвестро.

– Ступай и приведи сюда тех двоих, которые приехали вчера с донной Фьорой! – приказал он, жадно хватая кусок хлеба, который он нашел на столе. – А после этого расставь на лестнице человек двадцать солдат!

Почти сразу же привели Эстебана и Мортимера.

– Вы можете возвращаться к себе. Донне Фьоре ваши услуги больше не требуются.

– Простите, монсеньор, но я состою на службе у донны Фьоры много лет, и, если я ей больше не нужен, она сама должна мне об этом сказать. Я никогда ее не брошу по своей воле... а тем более по приказу чужого человека, – возразил Эстебан.

– Я тоже получил приказ охранять ее, – поддержал его Мортимер, – и я привык выполнять свой долг до конца.

– Слишком странный долг для проводника. Тебе надо было доставить ее сюда? Прекрасно, ты ведь так и сделал? А теперь можешь ехать.

– Вы не так меня поняли: я обязан сопровождать ее повсюду, куда она пожелает ехать. Я ей еще пригожусь, – невозмутимо сказал шотландец.

– Бесполезно хитрить со мной, я знаю, кто ты: ты один из шотландской гвардии короля Франции. Вот что: ты вернешься к своему господину и поблагодаришь его за прекрасный подарок, который он мне прислал. Еще скажешь, что я надеюсь выразить ему свою признательность... когда донна Фьора станет графиней Кампобассо. А теперь иди! А ты, – сказал он, обращаясь к Эстебану, – ты же слышал: я собираюсь жениться на твоей хозяйке и смогу сам о ней позаботиться. Советую вам ехать вместе.

– А если я откажусь? – спросил кастилец, в котором проснулся гнев.

– Тогда все просто: через час я тебя повешу.

– Я тоже не собираюсь уезжать, – проворчал Мортимер. – Или пойдите за донной Фьорой. Если она прикажет, я уеду...

Он посмотрел на Эстебана, и тот без труда понял, что Шквал готов взорваться гневом. Против них двоих безоружный Кампобассо мало чего стоил. Но кондотьер только вздохнул: