Когда любовь ждет - Линдсей Джоанна

— К тому же он человек высоких достоинств, ныне имеет много земли, а его богатство, полученное от военной добычи и завоеванных на турнирах призов, таково, что даже я не могу представить себе его размеры. Тогда скажите мне, почему же именно Рольф д'Амбер не приносит вам радость?

Уклониться от ответа на такой вопрос было невозможно. Она огляделась, чтобы убедиться — никто не услышит признания в ее позоре.

— Речь идет о том, против чего многие жены, как мне кажется, возражают, — беспечно произнесла она, слегка пожав плечами. — Мой господин Рольф — неверный муж.

— Встретившись с вами, я едва ли могу в это поверить, — отозвался Генрих.

— Мне хотелось бы так же сомневаться в этом, — призналась Леони.

Наступила многозначительная тишина, потом король заговорил:

— Дорогая, я хорошо помню вашу мать. Она была украшением моего двора и немало преуспела, сдерживая порывистость королевы, за что я был ей признателен. Меня огорчает новость о страданиях ее дочери. Равным образом меня огорчает и то, что мужчина, к которому я весьма расположен, пребывает в расстройстве и смятении и столь же несчастен. А не можете ли вы забыть обиды и принять его таким, каков он есть?

— Я знаю, что так и должна поступить, ваше величество. И… и я попытаюсь, если такова ваша воля.

— Звучит не очень обнадеживающе, — мягко упрекнул ее Генрих. — Если для вас это так важно, пожалуй, я мог бы призвать леди Амелию назад ко двору.

Леони вздрогнула. Она не произносила имя Амелии, и если король знал о ней, то и все, живущие при дворе, тоже должны знать.

— Ваше величество, мой господин Рольф должен сам принять решение.

— Как пожелаете, моя дорогая.

Казалось, услышав ее ответ, Генрих испытал облегчение. Он продолжал беседовать с ней о делах менее личного характера. Очевидно, ему не хотелось вмешиваться в жизнь Рольфа. Несомненно, он предпочитал оказывать милости своим вассалам, а не их женам. Жены имели редкую возможность оказать услугу в ответ, а Генрих был искусным самодержцем государственного ума.

Охота в тот день после полудня в соседнем лесу не вызвала особого удовольствия: очень быстро и без особых приключений подстрелили оленя и трех кабанов. Если бы она потребовала больших усилий, может быть, разговор о турнире и не" возник бы. Однако королевский двор скучал и был охвачен жаждой деятельности, поскольку Генрих жил в Вестминстере дольше, чем обычно. Даже Леони испытала некоторое волнение, когда было предложено устроить турнир. Раз за разом в разговорах повторяли, что Генрих ни за что его не разрешит, и все же она надеялась на исключение, если король узнает о том, что его лорды горячо желают, чтобы турнир состоялся.

Волнение Леони перешло в беспокойство, когда вечером Рольф сообщил ей, что Генрих вызвал общее удивление, разрешив устроить турнир, и что сам Рольф будет в нем участвовать. Турнир был назначен на следующий день.

— Но вы не можете участвовать, — объявила она, мгновенно забыв про сон.

— Не могу? Почему? — Он нахмурился.

— Из-за раны, — ответила она. — Не прошло и двух недель… Рольф засмеялся.

— Твое беспокойство доставляет мне удовольствие, Леони, но в нем больше нет необходимости.

— Вы посмеиваетесь надо мной, а ведь я говорю серьезно, — чопорно ответила Леони.

— Даже ты сказала, что моя рана зажила.

— Я этого не говорила. Я сказала, что она заживает. А это не одно и то же.

— Поверь, я в состоянии понять, что излечился.

— Вам казалось, что вы готовы к этой поездке, — резко ответила она, — но вы забываете, как вас утомил лишь один день в дороге. Мой господин, ваши силы пока еще не восстановились. Будет настоящим безумием завтра подвергнуть их испытаниям.

— Будет безумием принимать во внимание опасения женщины, — так же резко парировал он. — До приезда в Англию турниры были для меня образом жизни. А эти английские рыцари мне не соперники. Их мастерство почти иссякло, потому что Генрих берет с них налог за освобождение от ратной службы, вместо того чтобы призывать их на службу на сорок дней.

— Мой господин, — твердо объявила Леони, — ваша рана может открыться от первого же столкновения.

— Леони, перестань, пока я не рассердился.

Ей стоило помнить, что Рольф не потерпит вспышек гнева в спальне, но он напомнил ей об этом, обняв и яростно поцеловав ее.

Это и увидела Уилда, подойдя к двери. Ей удалось быстро повернуть Милдред и Дэмиана назад и бесшумно закрыть дверь.