Возвращение повесы - Беверли Джо

Она промолчала.

– Дорогая, я сейчас уйду. Я только привел тебе помощницу. Ее зовут Грейс Питт.

Через несколько секунд дверь закрылась, и Дженси поняла, что Саймон ушел. Чуть приоткрыв глаза, она пробормотала:

– Вы… Грейс? – Дженси умирала от жажды, но знала, что ее опять вырвет, если она попьет.

– Да, мэм, – ответила женщина. – Если не возражаете, я вынесу ведро.

– Да, пожалуйста.

Может, без этой вони ей станет легче? Но она знала, что не станет. Знала, что ее скорее всего ждет смерть.

Дверь открылась, а потом снова закрылась. Дженси со стоном закрыла глаза. Она не хотела умирать – ведь у нее был Саймон! И в то же время она призывала смерть как единственное избавление.

Грейс Питт? Откуда же она родом? Ах, сколько бы Саймон ей ни заплатил, она выполняла ужасную работу. Даже когда Дженси ухаживала за Джейн, ей было противно. Но все-таки хорошо, что нашлась эта женщина. Хорошо, что Саймон ее сейчас не видит…

Видимо, она вздремнула, потому что у нее появилось ощущение, что она проснулась, когда Грейс сказала:

– У меня тут каша, мэм. Хотите попробовать?

Есть совсем не хотелось, но Дженси понимала, что надо хоть немного поесть.

– Да, конечно. Пожалуйста, помогите мне сесть.

Грейс помогла ей приподняться, и Дженси, собравшись с духом, проглотила ложку каши. Грейс, стоявшая у кровати, с одобрением кивнула:

– Вот и хорошо. Поешьте еще.

«Сколько же ей лет? – подумала Дженси, взглянув на женщину. – Наверное, лет тридцать. Но может быть, гораздо меньше. По такому лицу очень трудно определить возраст».

Дженси заставила себя съесть еще несколько ложек, потом сказала:

– Воды, пожалуйста.

– Вы хотите умыться?

– Я хочу пить.

– А может, лучше пива, мэм?

– Нет, воды.

– Я бы не стала пить воду, мэм. На этом корабле отвратительная вода. От нее вам станет еще хуже.

«Возможно, она права, – подумала Дженси. – Наверное, вода уже испортилась».

– Тогда пива.

Грейс вышла из каюты и вскоре вернулась с оловянной кружкой в руке. Сделав глоток пива, Дженси с удивлением обнаружила, что оно прекрасно утоляло жажду. Вцепившись в кружку, она сделала еще несколько глотков – и ее опять вырвало.

Так продолжалось несколько дней, временами ей становилось лучше, но каждый раз, когда она ела или пила, тошнота снова подступала и снова хотелось умереть. А однажды она услышала пронзительный визг и решила, что это кричит кто-то из пассажиров, кричит, не выдержав мучений.

– Не волнуйтесь, мэм, – сказала Грейс. – Это забили свинью. На обед будет жареная свинина.

При мысли о свинине ее вырвало, и она пожелала, чтобы гадкая посудина под названием «Эверетта» разбилась о скалы.

В такие минуты смерть казалась ей избавлением от мучений. И ведь действительно, если она умрет, то никто никогда не раскроет ее гнусный обман, а Саймон сможет жениться на другой женщине, на настоящей леди.

Саймон приходил каждое утро и каждый вечер. Он расспрашивал Грейс о здоровье жены, а Дженси в это время пряталась под одеялом, чтобы муж не увидел ее. Он не делал попыток на нее взглянуть, и Дженси была ему за это благодарна. Но как-то раз ей вдруг пришло в голову, что Саймон просто разлюбил ее, потому и не хочет на нее смотреть. «Да-да, разлюбил, – думала Дженси. – Он, наверное, милуется сейчас с молоденькой мисс Рэнсом-Браун, у которой родственники – бароны и графы. И он хочет, чтобы я умерла и не мешала ему».

Такие мысли приводили ее в отчаяние, и она подолгу плакала, мечтая о смерти и об избавлении от мучений.

Но как-то утром Дженси проснулась и сразу же почувствовала: что-то изменилось. Чуть приподнявшись, она поняла, что ее уже не мутит. Да и качки почти не было, корабль только слегка покачивало.

Когда же пришел Саймон, Дженси опять накрылась с головой одеялом и притворилась спящей. Она слышала, как Грейс, стоя в дверях, прошептала, что все по-прежнему. Но Дженси-то знала: сегодня она наконец-то сможет поесть и ничего с ней не случится. Завтра у нее, возможно, хватит сил встать и пройтись по каюте, а через несколько дней она станет совсем здоровой.

И тут вдруг послышался шепот Грейс:

– По-моему, она повредилась умом, сэр. Ночью плакала и говорила, что она не леди, а какая-то баскет. Мне кажется, что баскет – это что-то вроде корзины.

Джейн думала над этой загадкой, когда Саймон тронул ее за плечо. Она откинула с головы одеяло.

– Не надо. От меня, наверное, ужасно пахнет.