Цыганский барон - Мартин Кэт

Кэтрин не знала, то ли вздохнуть с облегчением, то ли, наоборот, насторожиться. Неужто дядя так глуп? Сколько еще Доминик сможет его дурачить?

— Ваша прелестная племянница заставила меня позабыть о времени, — галантно заметил Доминик, подводя Кэтрин к Гилфорду. — Надеюсь, вы меня простите.

— Конечно, — согласился герцог. — Когда со мной моя Кэтрин, я тоже готов позабыть обо всем на свете.

— Грэвенвольд? — обратился к Доминику Осгуд. — Вы, кажется, друг Стоунлея. Наслышан. Рад встрече с вами.

Интересно, кто такой Стоунлей? Еще один переодетый цыган? У Кэтрин голова шла кругом.

— И я рад, — заверил собеседника Доминик с такой искренней любезностью, будто и в самом деле всю жизнь мечтал о встрече с Осгудом.

Его уверенность изумляла Кэтрин. Она знала, что Доминик умен и хорошо образован, но существовало немало подводных камней, на которых он мог сломать себе шею, и с каждым мгновением опасность оступиться возрастала.

— Добрый вечер, ваша честь.

К дяде подошла леди Агата Джеймс. Вскоре к ним присоединилась еще одна дама, леди Элизабет Мортон, золовка леди Кампден.

Женщины несколько минут мило беседовали с мужчинами, после чего Хорнбакл предложил всем пройти в зал.

Кэтрин улыбнулась. Сэр Осгуд всегда был душкой — лысоватый коротышка с моноклем. Едва ли кто-то, глядя на этого забавного чудака, мог представить, что в молодости он был настоящим героем. Во время войны в колониях^[4] Осгуд спас жизнь нескольким высшим чинам, заслужил покровительство короны и наследственный титул. После тех событий дядя Гил и Осгуд сблизились. И дружили уже почти тридцать лет.

— Ты, по-моему, выглядишь неважно, Кэтрин — заметил герцог. — Ты не заболела?

— Я хорошо себя чувствую, дядя. Вероятно, просто переволновалась.

Дядя посмотрел на нее несколько пристальнее, чем ей бы того хотелось, но Кэтрин в ответ мило улыбнулась.

— Надеюсь, вы не будете против, если я присоединюсь к вам, — вступил в разговор Доминик. — Не могу заставить себя покинуть столь очаровательную компанию, — добавил он.

— Конечно, присоединяйтесь, — ответил герцог. Кэтрин взмолилась, о поддержке свыше. Неужто его самоуверенность не знает границ? Впрочем, разве мало тому доказательств?

Гости направились к столу. На серебряных подносах, украшенных цветами и фруктами, розовели лососина, омары, мерлан. Здесь были запеченная говядина, подносы с молодой курятиной, дичью, куропатками, фазанами, начиненными орехами, рулеты из телятины, бараньи ножки, приготовленные на пару овощи, сладости. Как только пустел один поднос, на его место приносили другой, запас деликатесов не истощался.

Кэтрин, глядя на все это изобилие пищи, испытывала лишь отвращение. Рядом был Доминик, она ощущала его присутствие. Его видели и другие, он не мог не привлекать внимания, и Кэтрин волновалась за него.

— Почему бы нам не поужинать на террасе? — предложила она, надеясь таким образом избавить Доминика от ненужного внимания. — Там сейчас куда приятнее.

— Напротив, здесь, мне кажется, весьма мило, — возразил, осклабившись, Доминик. — Но если вам нехорошо…

Ей хотелось убить его, но она лишь мило улыбнулась.

— Мне хорошо. Давайте ужинать здесь.

Осгуд и герцог облегченно вздохнули. Есть стоя не очень-то и приятно.

Доминик усадил Кэтрин. Подождав, когда сядут остальные, он сел рядом с ней. Напротив оказалась леди Кампден. Подле нее — высокий красивый мужчина. Очевидно, дама все же передумала ехать домой.

— Вижу, леди Кампден нашла себе другой объект, — заметила Кэтрин с фальшиво-теплой улыбкой.

— Ай да Стоунлей, — протянул Доминик скорее удивленно, чем раздосадованно. — Ну что же, я рад, что даме не придется скучать.

Слуги налили вино в бокалы, а затем на стол были водружены хрустальные графины. Вино было не тем, к которому привыкла Кэтрин дома. После объявления войны французское вино в обществе пить было не принято. Поэтому здесь подавали густое и темное, непривычно крепкое португальское.

Катрин не давали покоя отношения между леди Кампден и Домиником.

— Ты уверен в том, что не хотел бы сам насладиться обществом этой достойной леди? — спросила она, понимая, что поступает неприлично.

— Чуть раньше… Да, был бы не против. Но сейчас и нахожусь в куда более приятном обществе.

Сердце Кэтрин забилось быстрее.

— Твоя беззаботность меня удивляет. Леди напротив готова была взять тебя с собой, а теперь ты ее упустил. Мы с дядей скоро уезжаем, и куда денешься ты?