Констанция. Книга четвертая - Бенцони Жюльетта

Король опустил голову и прижал ладонь к груди, будто ему не хватает воздуха, будто он задыхается.

— Я ездила в монастырь и привезла для нее лекарство, — королева вышла из-за письменного стола, подошла к секретеру и вытащила большую керамическую банку с мазью. — Вот, возьми, это для нее.

Король Витторио, как бы не веря, подбежал к королеве, принял банку и застыл на месте. Его губы подрагивали, казалось, этот сильный мужчина вот-вот заплачет.

— Спасибо, спасибо тебе, — чуть слышно прошептал король, открыл крышку и заглянул во внутрь банки. — Спасибо, ты даже не можешь представить, как я тебе благодарен.

Наследник тринадцатилетний Витторио, повернулся к родителям и смотрел на них презрительным взглядом.

«До чего же они дошли, — думал мальчишка, — они забыли о королевстве, забыли о том, что гибнут люди, разрушаются города, горят деревни. Они вообще занимаются черт знает чем».

Витторио взял руку королевы и поднес ее к своим губам, желая поцеловать ее. Но в самый последний момент королева выдернула ее из пальцев короля.

Он еще немного постоял, развел руки в стороны.

— Знаешь, она заснула, заснула… — он медленно, как загипнотизированный, развернулся и направился к двери.

Он уже приготовился распахнуть ее, как услышал за спиной ломкий голос своего сына.

— Я желаю, чтобы она никогда не проснулась, никогда! — тринадцатилетний Витторио, сказав это, сам испугался.

Король медленно обернулся, на лбу его блестели капли холодного пота. Он быстро подбежал к сыну, схватил его за плечо, резко потянул к себе, затем развернул и со всей силы ударил по лицу.

— Что ты делаешь, — воскликнула королева, — Витторио, так нельзя!

— Так нужно, он ничего не понимает.

— Это ты ничего не понимаешь, это ты делаешь все не правильно, это ты стал рабом этой женщины!

Мальчишка вскочил на ноги и стоял, глядя прямо в лицо отцу.

— Ты еще слишком мал и ничего не понимаешь, Витторио! — кричал король.

— А ты сошел с ума, ты стал рабом этой женщины!

— Я прошу тебя замолчать! — страшным голосом прошептал король.

Королева выбежала из-за стола и встала между мужем и сыном.

— Оставь его! Оставь его, Витторио! — обратилась она к мужу.

— Отойди, — король отстранил жену.

— Нет, никогда! — королева вновь прикрыла собой сына.

А тот, выглянув из-за плеча матери, крикнул, глядя отцу в глаза:

— Ты не король, ты раб этой женщины!

— Ты ничего не понимаешь, ты еще слишком мал, — король тяжело развернулся и пошатываясь, как пьяный, двинулся к двери. Услужливый слуга распахнул ее, и король исчез за ней.

— Зачем ты это сказал? — королева схватила сына за руки.

— Но ведь кто-то же должен был ему это сказать, почему не я?

— Потому что он твой отец и он король.

— Нет, он не король, король так никогда не поступает, король всегда со своей армией, а он бросил войска, бросил своих министров и все свое время отдает только этой презренной женщине.

— Замолчи, замолчи, мой мальчик, — королева прикрыла ладонью рот сына.

А тринадцатилетний Витторио смотрел, как по щекам королевы бегут крупные слезы.

— Мама, мама, — воскликнул он, — я никогда не буду таким как он!

— Не загадывай вперед, Витторио, жизнь очень страшна, и она часто ставит человека в такие ситуации, что он не волен выбирать, как ему поступать.

— Нет, мама, если у человека есть воля, он всегда примет правильное решение, отказавшись от всего во имя блага своего народа и королевства.

— Ты хорошо говоришь, мой мальчик, но не надо быть настолько самонадеянным, никто не знает своего будущего, никто над ним не властен, кроме господа Бога.

Констанция открыла глаза и попыталась приподняться. Она увидела склонившегося над склянкой с лекарством старого доктора Тибальти.

Услышав шорох, тот обернулся.

— Графиня, лежите тихо, — предупредил старый лекарь, приложив палец к губам, — вам нельзя разговаривать, нельзя волноваться.

— Где король? — прошептала Констанция.

— Он где-то внизу, графиня, скоро будет.

— Сколько времени, доктор, я уже больна?

— Около месяца, графиня, но ваши дела уже пошли на поправку. Я понимаю, что вам плохо, что язвы ужасно зудят, но надо терпеть.

— Это невыносимо, доктор, — комкая простыни, прошептала Констанция, — мое тело будто горит в огне, будто бы кожа лопается и все зудит, будто бы я разрываюсь на тысячи частей.

— Успокойтесь, успокойтесь, графиня, вот, выпейте, — старый лекарь поднес графине склянку с какой-то темно-коричневой жидкостью.