Непостижимое сердце - Картленд Барбара

– Наверное, вы удивились при виде меня, – начал герцог. – Мне следовало дать вам знать о моем прибытии, но я покинул Англию в страшной спешке.

– Вы знаете, что вас рады видеть в любое время, – спокойно возразила Илайа Мэй.

– Я приехал бы сюда быстрее, – продолжал герцог, не обратив внимания на ее слова, – но я задержался в Нью-Йорке, чтобы посетить «Чейз-Бэнк». Они, как вам, конечно, известно, являются банкирами… моей жены! – Последние два слова он произнес после секундной заминки. – Я хотел лично встретиться с управляющим, чтобы положить в его сейф четыреста тысяч фунтов, – в вашей валюте это два миллиона долларов.

После небольшой паузы Илайа Мэй спросила:

– Могу я поинтересоваться, почему вы сочли необходимым сделать это?

Впервые легкая улыбка промелькнула на губах герцога.

– Мне следовало сделать это намного раньше, будь это возможно, – ответил он. – Позволите мне объяснить вам? Ради этого я приехал сюда.

– Да, конечно, – ответила Илайа Мэй, не сводя глаз с его лица.

– Из всех людей, окружавших меня во время моего последнего визита в Нью-Йорк, – начал герцог, – вы были единственным человеком, которого я хорошо запомнил. Когда разом произошли все эти ужасные события: моя жена потеряла сознание, а чуть позднее с миссис Клей случился удар, вы были настолько спокойны, здравомыслящи и полезны, что только вы остались в моей памяти человеком, которому я смогу все объяснить.

– С радостью выслушаю вас, – кивнула Илайа Мэй.

– Я надеялся, что именно это вы и скажете, – подтвердил герцог. – Итак, если не возражаете, я начну с самого начала. – Он несколько мгновений помолчал, как бы подбирая слова, а затем продолжал: – Мой отец был превосходнейшим человеком. Все восхищались им и уважали его, и с самого раннего детства он являлся для меня идеалом. Я любил свою мать, она была красива и всегда казалась мне волшебной принцессой. Но, став старше, я понял, что она доставляла немало волнений отцу, который, хотя и любил ее, вынужден был часто на нее сердиться. – Мельком взглянув на собеседницу, герцог обронил: – Конечно, я рассказываю вам все это конфиденциально. Не нужно предупреждать вас, верно?

– Безусловно, – согласилась Илайа Мэй.

Полагаю, мне было лет четырнадцать-пятнадцать, – продолжал герцог, – когда я понял, что так оскорбляло отца. Непрекращающаяся игра в азартные игры матери. Это было у нее в крови, она не могла остановиться. По-настоящему она была счастлива только тогда, когда в ее руках оказывалась колода карт. Каждый день своей жизни она хотела делать дюжины ставок на бегах. И каждый вечер после обеда ее глаза загорались, когда выпадал случай сесть за карточный стол или сыграть в рулетку, chemin de fer⁷ или в любую другую азартную игру, которую ей удавалось найти.

Позднее я узнал – не могу припомнить как, но думаю, что через слуг, – что отец не раз выплачивал ее долги. После каждого такого случая она клялась, что не станет больше играть по-крупному, только по небольшим ставкам, но всегда нарушала свое слово, и каждый раз, как это случалось, отец все больше и больше расстраивался.

Наконец, два года назад, отец очень серьезно заболел, и доктора сказали, что любое волнение, любой шок, все, что может расстроить его, приведет к фатальному исходу. Именно тогда моя мать стала скрывать от него свои азартные игры. Она любила его и хотела, чтобы он был счастлив, поэтому утаивала от него, что происходило на самом деле, пока не стало слишком поздно.

Тяжело вздохнув, герцог поднялся. Говорил он все время очень тихо и, казалось, совершенно без эмоций. Илайа Мэй, глядя на него, понимала, что за этим признанием скрывается боль сдержанного человека, вынужденного говорить о сугубо личных предметах, которые он предпочел бы хранить в себе.

– Весной прошлого года мать пришла ко мне, находясь в состоянии отчаяния, – заговорил герцог. – Она сказала мне, что у нее возникли серьезные финансовые затруднения и она не могла, не осмеливалась обратиться к моему отцу за помощью. Она была так расстроена, что поначалу я готов был пойти на все, лишь бы успокоить ее. Я заверил ее, что помогу ей и что нет причин волновать моего отца. Потом, узнав о сумме, которую она задолжала, я ужаснулся.

Герцог посмотрел на Илайю Мэй и с внезапной горечью сказал:

– Думаю, вы уже догадываетесь, сколько была должна моя мать: полмиллиона фунтов! Как вы знаете, в то время отец был еще жив и у меня, на самом деле, было очень немного собственных денег. Я сразу понял, что, даже если продам все, что имею, мне не собрать требуемой суммы. И даже если бы я отправился к ростовщикам, это было бы бесполезно: они не приняли бы моих гарантий, если бы те не были подтверждены моим отцом.