Яд для королевы - Бенцони Жюльетта

— Помогите! На помощь!

Она яростно отбивалась от похитителя, но он был куда сильнее ее. И тогда она вновь принялась звать на помощь. Отчаянные вопли Шарлотты не понравились негодяю, и он попытался зажать ей рот. Дело оказалось непростым — ее рот еще надо было найти. Свою жертву при этом он держал уже одной рукой, и, как только хватка ослабла, Шарлотта выскользнула вместе с шершавым мешком на землю, забилась и закричала еще громче. Стараясь заглушить ее крик, мерзавец плашмя свалился на нее. Шарлотте показалось, что на нее обрушилась гора, она издала сдавленный всхлип и потеряла сознание...

***

Приходя в себя, Шарлотта первым узнала голос Лидии де Теобон, такой знакомый и родной.

— Где же вы нашли ее? — взволнованно спрашивала Лидия.

Шарлотту похлопали по рукам, потом она ощутила едкий запах нюхательной соли и чихнула. Другой голос, хриплый и недовольный, ответил:

— Да тут, рядом, у самой галереи. Огромного роста болван готов был удушить ее, накинув на голову какую-то тряпку!..

— И вы поспешили ей на помощь? Как это благородно с вашей стороны! Особенно в такую погоду!

— При чем тут погода?

— Отважный порыв заставил вас позабыть о лентах и бантах. Я надеюсь, они не слишком пострадали.

— Увы! Пострадали. Цвет умирающей розы был просто божественным. Но я же в первую очередью дворянин, черт возьми!

Тут Шарлотта открыла глаза и улыбнулась Лидии, потом перевела взгляд на второе, склонившееся к ней лицо. Это был де Сен-Форжа. В мокром парике, в насквозь вымокшем камзоле, он все-таки старался выглядеть как можно эффектнее, поправляя обвисшие банты. Ему Шарлотта улыбнулась с особой благодарностью, потому что ей и в голову не приходило, что этот щеголь способен преобразиться в рыцаря без страха и упрека и стать защитником вдов, сирот и невинных девушек, попавших в беду.

— Я вам обязана своим спасением?

Не имея под рукой шляпы, он ограничился грациозным жестом:

— Мне выпала эта честь!

— Но... Как же вам это удалось? Мне показалось, что злодей был настоящим великаном!

— Скромная порция металла в спине оказалась весьма убедительным доводом. Он убежал с громким криком!— Но ведь он мог и напасть на вас! — воскликнула мадемуазель де Теобон с лукавым блеском в глазах.

Откровенный ужас отразился на лице молодого человека, он даже побледнел.

— Вы хотите сказать... Он мог вступить со мной в поединок?

— А почему бы и нет? Когда имеешь дело с разбойником, может случиться что угодно... У него мог оказаться, к примеру, нож.

— Нож? Только этого не хватало! Грубое оружие, недостойное благородного дворянина! Только шпага...

Сен-Форжа поднял палец в воздух и приготовился произнести прочувствованный панегирик в честь благородного клинка, но мадемуазель де Теобон не дала ему продолжить:

— Ваша шпага спасла мадемуазель де Фонтенак, и, поверьте, наша благодарность безмерна. И герцогиня Елизавета, и герцог Филипп в самом ближайшем времени узнают о вашей доблести, но сейчас мне необходимо заняться бедняжкой Шарлоттой, она была так напугана, промокла и нуждается в тепле и отдыхе.

Де Сен-Форжа понял, что пора уходить, и удалился. Он шагал и время от времени делал выпад шпагой, насвистывая модную арию, — судя по всему, он был очень доволен собой.

Девушки перешли в спальню, Шарлотта сняла мокрое платье, хорошенько вытерлась, надела ночную рубашку, выпила чашку горячего бульона, чтобы согреться, и улеглась в кровать. Ее деятельная подруга успела хорошенько согреть постель грелкой, словно за окном была зима, а не жаркое лето. Но она поступила правильно: гроза, все еще бушевавшая над Фонтенбло, понизила температуру не на один градус, и стало почти что холодно.

Шарлотта с наслаждением свернулась клубочком под одеялом, стараясь не думать о кошмаре, который ей довелось пережить. Но сейчас надо спать, а о случившемся она подумает завтра. От природы мужественная Шарлотта обладала драгоценным свойством — умела отстранить от себя заботы и неприятности, словно бы на время позабыв о них, чтобы не лишаться столь необходимого для нее отдыха. Ее монастырская подруга Виктория, посмеиваясь над этой ее способностью, говорила: «Перед тем, как заснуть, ты снимаешь голову и кладешь ее под подушку».

Единственная ночь, когда Шарлотта не «положила голову под подушку», а потеряла ее от страха, была ночь ее бегства. Она поддалась панике, она действовала, не размышляя, ею целиком завладел ужас от осознания того, что она навсегда будет заточена в стенах сурового монастыря...