Жемчужина Авиньона - Кейн Элейн

И когда она пришла к нему, когда она больше всего нуждалась в нем, он был уже рядом с другой.

— Что же она теперь будет делать? — спросил Хью, растирая виски. — У нее больше нет будущего. Куда она пойдет? Найдут ли ей Бернар с Маргаритой другого мужа? — как бы забыв, что рядом сидит Теренс, он продолжал. — Конечно же, ей не трудно будет найти кого-то. Она так прекрасна, так добра, так полна жизни. Мужчины будут падать от одного ее взгляда! Теренс внимательно посмотрел на брата.

— Я думаю, она собирается остаться в аббатстве.

Хью какое-то время смотрел на Теренса, и вдруг до него дошло сказанное. Он широко раскрыл глаза.

— Ты хочешь сказать, что она собирается принять постриг?!

— Она любит тебя, Хью. Вот почему я так спешил к тебе. Ей нужен ты, именно тебя она любит и никогда не выйдет за другого. Хью, она сказала мне, что ты послал за Аделью. Этим ты нанес Катарине тяжелую травму. Она оскорблена и обижена. Как ты мог так поступить с ней?

— Теренс, я не посылал за Аделью, я до сих пор не знаю, откуда ей стало известно, что я приезжаю в Шантильи. Но когда мы приехали, она была уже там. Что мне оставалось делать, я не мог больше мучить Катарину и решил покинуть аббатство как можно скорее.

— Значит, ты не любишь Катарину?

Хью закрыл лицо руками.

— Не люблю? — срывающимся голосом сказал он. — Теренс, я люблю ее так, как никого не любил в своей жизни. Звук ее голоса для меня, как небесная музыка. Когда я смотрю на нее — верхом на лошади под ярким солнцем, или у костра на привале, когда языки пламени бросают отблески на ее медно-рыжие волосы, когда я вижу радость в ее зеленых глазах, именно тогда я понимаю, что такое настоящее счастье. А целовать ее… Боже правый, Теренс, я поцеловал ее и испытал неземное блаженство. Только с Катариной моя душа успокаивается и не рвется на части, только с ней!

— Тогда, по крайней мере, ты должен сказать ей все это сам. Я пообещал ей, что поговорю с тобой, что все выясню и сообщу ей. Но я не смогу сказать ей, что ты уже женат. Если ты любишь Катарину, Хью, то должен будешь поехать к ней и сам рассказать ей обо всем.

Хью глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

— Я выезжаю немедленно!

Глава семнадцатая

Адель вошла без стука, видимо, решив, что теперь, когда она имеет на Хью все права, это не обязательно. Хью по-прежнему жил в своих комнатах, а она так и не сделала никакой попытки переехать к нему ни после вчерашней церемонии бракосочетания, ни сегодня утром.

— Тебя куда-то вызвали? — спросила она с таким лицом, как будто откусила зеленого яблока.

Хью продолжал собирать маленькую кожаную сумку, которая всегда была приторочена к седлу, когда он куда-нибудь ездил.

— Я еду на юг, — сказал он. — Теренс привез для меня кое-какие новости и мне нужно ехать.

— Теренс! — лицо Адели, и без того кислое, стало еще кислее. — Почему ты не сказал мне, что приехал твой младший брат? Я бы раньше поприветствовала его.

— Не думаю, Адель. Ты и так не очень-то жалуешь Теренса, а сегодня, похоже, и вообще не слишком рада его видеть.

— Почему ты так говоришь?

— Я ведь уже рассказывал тебе, что он был ранен во время крестового похода. Он теперь калека. Ты ведь не любишь калек, верно, Адель? А я не позволю, чтобы кто-то из членов моей семьи относился к нему не так, как подобает.

Адель отвернулась и принялась рассматривать гобелены, висящие на стенах, чтобы скрыть свое раздражение. Однако она не рискнула вызвать гнев Хью и сменила тему разговора.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты не стал вчера настаивать на исполнении обычая первой брачной ночи и не разделил со мной ложа. Это говорит о том, что ты всерьез принял принципы тамплиеров и не нуждаешься в удовлетворении вульгарных потребностей.

— Вульгарных? — коротко хохотнул Хью. — Ты что, не хочешь растить детей, Адель?

— В Библии нигде не написано, что женщина обязана рожать визжащих младенцев. Господь сам решит, надо ли нам это.

— Значит, Господь также будет и решать, делить ли нам с тобой постель? — Хью сокрушенно покачал головой, не переставая собирать сумку. Адель де Вунэ. Его жена! Правда, в том, что его жена холодна, как каменный пол донжона. И также скучна. В ее водянистых голубых глазах нет жизни. Она худа — слишком худа. У нее острые скулы и подбородок. Волосы… волосы у нее тускло каштановые, и она заплетает их в жидкую косицу не толще мизинца. Его жена!