Цветы для бога любви - Картленд Барбара

Именно в Наини-Таль, в один из своих приездов к тогдашнему губернатору Северо-западных провинций, Рекс Дэвиот стоял, глядя вверх на Гималаи, на краю отвесной скалы высотою в несколько сотен футов.

Над снежной вершиной, окутанной облаками, медленно кружились два поблескивающих на солнце золотых орла, дрожа в зыбком мареве прозрачного неба.

Эта картина своей совершенной красотой поразила Рекса Дэвиота в самое сердце и навсегда запечатлелась в его памяти.

И вот, совершенно неожиданно, как это бывало у него и прежде, когда в переломные моменты жизни ему нужно было принимать какие-то важные решения или когда ему угрожала опасность, орлы снова предстали перед его мысленным взором: всемогущие, безмятежные и необъяснимым образом связанные с ним в одно целое.

Он знал, что сэр Теренс ждет. Он знал также, что стоит сейчас на распутье и то, по какой дороге он пойдет — вся его судьба, — зависит от нескольких слов, которые он сейчас скажет. А орлы все парили перед ним!

Он улыбнулся, и эта улыбка озарила его лицо и разгладила напряженные складки у переносицы.

— Хорошо, я подумаю, — сказал он. — Вы меня пригласите; отобедать с вами?

Дом сэра Теренса на Сент-Джонс-Вуд ничем не отличался от тех домов, в которых обычно жили представители среднего класса общества — достаточно зажиточные, но и не слишком богатые.

Там был дворецкий, принявший у прибывшего Рекса Дэвиота пальто и шляпу, и две горничные в белых чепцах и крахмальных передниках, которые прислуживали во время отличного, если не сказать превосходного, обеда.

Как догадался Рекс Дэвиот, для него выставили лучшие вина. Из горького опыта он знал, что в жарком климате Индии сохраняются очень немногие сорта вин, и поэтому отдал им должное.

Когда он вошел в гостиную, расположенную на втором этаже, его уже ждала леди О'Керри. Открывшаяся перед ним картина показалась ему хорошо известной иллюстрацией к книге, которую он читал и перечитывал всю свою жизнь.

В Индии он часто вспоминал об Англии, и его воображению сразу представлялись такие вот прохладные, со вкусом обставленные уютные гостиные, где женщины в декольтированных платьях с обтягивающими лифами встречают гостей с традиционными радушными улыбками.

Их бриллианты в несколько старомодных оправах, как правило, нуждаются в чистке, а когда они двигаются по комнате, вокруг распространяется слабый аромат лаванды или фиалки.

Их руки, протягиваемые для поцелуя, белы и нежны, кожа не высушена изнуряющей жарой, и лица не сморщены от слишком сухого воздуха.

Цветы, тщательно подобранные по размеру и цвету, чинно стоят в одних и тех же вазах, и только время года вносит разнообразие в их строгий порядок.

Весной это бледно-желтые нарциссы, летом — розы, потом георгины и хризантемы, а если хозяева могут позволить себе содержание загородного дома, то и гвоздики, выращенные в собственных оранжереях.

Летом к обеду обычно подаются большие ароматные персики и очень крупный синий мускатный виноград из тех же заботливо ухоженных зимних садов.

И только Рекс взял стакан хереса, любезно поданный ему сэром Теренсом, а леди О'Керри спросила его о здоровье отца потом, рад ли он возвращению домой, а также жарко ли в Индии, как дверь отворилась и вошла девушка, ради которой он сюда явился.

По дороге из клуба «Травеллерз», где он остановился, до Сент-Джонс-Byд Рекс Дэвиот пытался представить себе Квинеллу О'Керри.

Его несколько удивило и даже позабавило, в каких романтических и в то же время весьма неопределенных выражениях сэр Теренс описывал ему свою племянницу.

Несмотря на свою прозорливость и богатое воображение, которые он обнаруживал, когда дело касалось Министерства по делам колоний, сэр Теренс, как всегда казалось Рексу Дэвиоту, был во всех остальных отношениях вполне заурядным человеком.

И уж совершенно очевидно, что не было ничего выдающегося в леди 0'Керри, однако Рекс Дэвиот, видя эту пару вместе, всегда думал, что брак их оказался счастливым и что они совершенно довольны друг другом.

Он знал, что у них три сына — все они разъехались на учебу по интернатам, — и леди 0'Керри однажды призналась ему, что всю жизнь мечтала о дочери,

— Но такова моя судьба, — добавила она с горькой усмешкой, — у меня будут только невестки, и я чувствую, конечно, что это совсем не то, что своя собственная дочь, если бы она у меня была!

Интересно, кажется ли ей Квинелла такой же таинственной и непостижимой, как и ее мужу? Хотя, несомненно, оба супруга должны питать к ней одни и те же чувства.