Как подскажет любовь - Ли Эйна

Дженни помнила церемонию лишь урывками: Рико, стоящий рядом с ней, голос пастора Керкленда, неожиданный детский смех.

Реагировала она, должно быть, на все правильно. Потом вдруг, когда Рико спросили о кольце, он повесил ей на шею золотую цепочку с изящным золотым крестиком.

Ее сердце захлестнули эмоции, потому что она видела эту цепочку в седельной сумке Рико и поняла, что она имела для него огромное значение.

После того как они произнесли клятву и обменялись первым поцелуем уже в качестве мужа и жены, Рико взглянул на свою молодую жену. На ней не было шикарного наряда с кружевной фатой, но на свете не было невесты лучше, чем его принцесса в желтом платье – том самом, в котором он увидел ее в первый день знакомства и… полюбил.

И когда Дженни в первый раз посмотрела на своего молодого мужа, то подумала, что ни один мужчина не мог быть для нее прекраснее и надежнее.

Он ее герой. И его оружием были не столько «кольт» или могучий жеребец, на котором он скакал, сколько улыбка уголками губ, заразительный смех, тепло и нежность. Он ее возлюбленный.

Держась за руки, новобрачные повернулись к гостям.

Позже Дженни была вынуждена признать, что после церемонии практически ничего для нее не изменилось. Потому что независимо от того, что она думала раньше, фактически она отдала всю себя Рико Фрейзеру в тот момент, когда он овладел ею. И никакая официальная брачная церемония не могла связать их крепче.

Теперь она тоже была Фрейзер и принадлежала к той большой компании, что целовала и обнимала ее, когда она проходила мимо, принимая поздравления и пожелания любви и счастья. И ребенок, которого она ждала, родится Фрейзером. Это имя она уже любила и уважала.

К Дженни подошла Кэролайн, чтобы обнять и поздравить. Потом с печальной улыбкой прикоснулась к цепочке:

– Она принадлежала матери Рико и оказалась у подонка Слаттера, но Рико последовал за бандитами и настиг их в баре, где Слаттер пытался продать эту цепочку за стакан виски. Именно тогда они избили Рико до полусмерти. – Кэролайн покачала головой. – Он был так плох, что доктор не знал, выживет ли он. Все время бредил, спрашивал о цепочке и успокоился только тогда, когда я нашла ее и вложила ему в ладонь. Мне кажется, что эта цепочка помогла ему выжить. Она была для него самой большой драгоценностью, Дженни. Он оченьлюбит тебя, раз решил с ней расстаться и подарил ее тебе. – Кэролайн обняла Дженни, и их глаза наполнились слезами. В этот момент к ним подошел Джед.

– Я знаю, что на свадьбах принято плакать, но если вы будете так усердно поддерживать традицию, нам придется искать спасательные лодки.

– Я только рассказала Дженни историю, связанную с цепочкой, – пояснила Кэролайн, промокая платочком глаза.

Дженни нежно коснулась цепочки на шее:

– Я буду беречь ее. Она значит для меня больше, чем любое кольцо.

Последовавшее угощение было выше всяких похвал. К тому времени, когда они вернулись в Дабл-Би, мужчины, не спавшие всю предыдущую ночь, уже просто валились с ног.

Рико только закрыл дверь спальни, как постучался Фрэнк и попросил его и Дженни спуститься к нему в библиотеку.

Рико заметил, что рука Фрэнка дрожит, когда он наливал ему бренди, а Дженни – херес. Затем наполнил свой бокал и сел. Рико и Дженни, держась за руки, сидели на диване и наблюдали, как он залпом выпил, потом снова встал и начал мерить шагами комнату. Дженни взглянула на Рико и пожала плечами, явно озадаченная.

– Мне непросто говорить об этом, – начал наконец Фрэнк. – Вряд ли вы сумеете дожить до моего возраста, не совершив ни одной ошибки.

– Уверена, что это касается всех нас, – согласилась Дженни.

– Твоя мать, Дженни, была самой красивой женщиной на свете. А ты знаешь, что у тебя ее улыбка и глаза? И такой же цвет волос. И они так же, как у нее, подпрыгивают на твоих плечах, когда ты идешь. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Мне шел тридцатый год, когда она умерла. В ту ночь мое сердце разбилось. Я хотел умереть вместе с ней. Все, что мы заработали, за что боролись все эти десять лет, вдруг стало бессмысленным, потому что ее не стало и она уже не могла всему этому радоваться.

Рико была знакома эта боль, потому что он сам безумно тяжело переживал потерю матери. Чувство дикой сердечной боли и беспомощности было ему хорошо знакомо. И он начал догадываться, к чему клонит Фрэнк.

– В ту ночь я проклял Бога и повернулся спиной к тому подарку, который он преподнес мне, чтобы возместить потерю, – к моей новорожденной дочке. И я превратился в бесчувственного ожесточенного эгоиста, которого уже ничто не трогало, не волновало. Моя жизнь ограничивалась лишь собственными интересами. Дженни, я так виноват перед тобой. Мне очень стыдно, что я все эти годы обращался с тобой так скверно. Никакое прощение не сотрет их из твоей памяти, но я хочу попытаться сделать твои следующие двадцать лет лучше.