Рабыни дьявола - Бенцони Жюльетта

Когда он, стоя посреди комнаты, перестал целовать ее и огляделся в поисках двери в спальню, она, крутнув бедрами, выскользнула из его объятий и стала на пол.

– Господи, Язон! Ты сошел с ума… да и я тоже.

Она направилась к зеркалу, чтобы привести в порядок растрепавшуюся прическу, но он сейчас же последовал за нею, снова обнял и, спрятав лицо в ее волосах, рассмеялся.

– Но я так надеюсь, Марианна, Марианна! Сколько месяцев я мечтал об этой минуте… о минуте, когда я наконец впервые останусь наедине с тобою!.. Только двое, ты и я… и ничего другого между нами, кроме любви! Не кажется ли тебе, что мы ее честно заслужили?

Его теплый, чуть-чуть иронический голос стал хриплым, когда он раздвигал ее волосы, чтобы припасть губами к затылку. Марианна в восторге закрыла глаза, испытывая при этом невыразимые мучения.

– Но мы же не одни! – снова освобождаясь, прошептала она. – Ведь здесь и Жоливаль, и Агата… и Гракх, которые в любой момент могут войти! Этот отель просто общественное место! Ты разве не слышал на лестнице, как нам аплодировали?

– Что за важность? Жоливаль, Гракх и Агата уже давно знают о нас все! Они поймут наше нетерпение и желание уединиться.

– Они – да… Но мы находимся у иностранцев, и я должна уважать…

Без сомнения разочарованный, он мгновенно возмутился, и в голосе его зазвучали язвительные нотки.

– Что? Имя, которое ты носишь? Давненько я не слышал разговоров о нем! Но… если верить тому, что мне сообщил Аркадиус, твоя деликатность в отношении мужа, засадившего тебя за решетку, просто бессмысленна!.. Что с тобой произошло?..

Появление Жоливаля избавило Марианну от ответа, тогда как Язон нахмурил брови, безусловно находя неуместным это появление, которое доказывало правоту молодой женщины.

Одним взглядом Жоливаль окинул сцену, увидел причесывающуюся перед зеркалом Марианну, а в нескольких шагах от нее Язона, явно недовольного, который, скрестив руки на груди и покусывая губы, посматривал на них. Улыбка виконта была шедевром приветливости и отеческой заботы.

– Это всего лишь я, дети мои, и поверьте, в полном отчаянии, что нарушил ваше первое свидание. Но пришел лейтенант Бениелли. Он настаивает, чтобы его сейчас же приняли.

– Снова этот невыносимый корсиканец? Чего он хочет? – возмутился Язон.

– Я не успел спросить его, но похоже, что дело серьезное.

Марианна живо вернулась к своему возлюбленному, обняла за шею и закрыла ему рот поцелуем, предупреждая протест.

– Аркадиус прав, любовь моя. Нам лучше повидаться. Я обязана ему многим. Без него я сейчас, вероятно, лежала бы на дне лагуны. Выслушаем хотя бы, что он хочет нам сказать.

Средство оказалось чудодейственным. Моряк сразу успокоился.

– Вот дьявол настырный! Но раз ты так хочешь… Позовите эту отраву, Жоливаль!

Говоря это, Язон повернулся, поправляя свой темно-синий костюм с серебряными пуговицами, плотно облегавший его худое мускулистое тело, и отошел к окну, перед которым стал спиной с заложенными за нее руками к ожидаемому нежелательному посетителю.

Марианна с нежностью проводила его взглядом. Она не знала причины такой антипатии Язона к ее телохранителю, но достаточно хорошо познакомилась с Бениелли и легко догадалась, что тому потребовалось не так уж много времени, чтобы довести американца до высшей степени раздражения. Тем не менее, раз Язон явно решил не вмешиваться в разговор, она позволила войти лейтенанту, чей вход и отрывистое приветствие получили бы одобрение у самого педантичного воинского начальника.

– С разрешения вашего светлейшего сиятельства я прибыл, сударыня, чтобы откланяться. Сегодня вечером я возвращаюсь к господину герцогу Падуанскому. Могу ли я передать ему, что все дела отныне улажены и ваше путешествие в Константинополь началось счастливо?

Марианна не успела ответить… Позади нее ледяной голос заявил:

– Я сожалею, но должен сказать, что не может быть и речи о поездке госпожи в Константинополь. Она завтра отплывает со мной в Чарльстон, где сможет забыть, надеюсь, что женщина создана, по мнению некоторых, только чтобы играть роль пешки на политической шахматной доске! Вы можете отправляться, лейтенант!

Ошеломленная грубостью этого выступления, Марианна переводила взгляд с побледневшего от гнева Язона на Жоливаля, который с раздосадованным видом жевал свой ус.

– Разве вы ничего не рассказали, Аркадиус? Я считала, что вы предупредили господина Бофора о приказе Императора?