Коллекция Кледермана - Бенцони Жюльетта

– Именно так я и поступлю! – наконец произнес он. – Но сначала приму ванну! Надеюсь, ты с нами пообедаешь?

– Естественно! Мы отпразднуем твое пробуждение!

Адальбер уже собирался выйти, когда Альдо удержал его:

– Одну минуту, прошу тебя! У нас есть новости из Цюриха?

– Насколько я знаю, нет, но твоему тестю тоже нужно некоторое время, чтобы прийти в себя…

Это было совершенно очевидно.

Но десять дней спустя, когда Альдо и Ги Бюто садились в Симплон-Орьен-экспресс, который должен был доставить их в Венецию, это уже не было настолько очевидно. Из Швейцарии не пришла ни одна новость кроме тех, что сообщали газеты. Да и их было немного, так как Мориц Кледерман не испытывал доверия к журналистам. Даже швейцарские «перья», не слишком падкие на сенсации, не сумели добиться от него больше десятка слов: он чувствует себя хорошо и счастлив, что вернулся домой. Текст сопровождала размытая фотография с изображением бесстрастного лица Кледермана. Потом он взял на службу отряд охранников, которые должны были охранять его поместье и его самого во время поездок. Было также известно, что его дочь приехала на следующий день после его возвращения, но ей удалось ускользнуть от толпы журналистов: она приехала на машине. А журналисты встречали на вокзале все прибывающие из Вены поезда. После этого – ничего!

Хотя Альдо и поздравил себя с тем, что мудро отклонил приглашение своего тестя, он не мог отделаться от смутной печали из-за того, что его личная жизнь разбилась вдребезги. Лиза, несмотря на горячее заступничество Кледермана, очевидно, не изменила своего решения больше никогда не видеться с мужем, за исключением, возможно, зала суда… Поэтому Альдо не представлял себе, что он будет делать в этой огромной раковине, которую представлял собой его дворец. Разумеется, он вернется к работе… Хотя, если верить Анджело Пизани, его секретарю, у них не было серьезных проблем, которые требовали бы решения ранее, чем через два месяца. Поток туристов и молодоженов, затопивший город дожей, не способствовал появлению крупных клиентов. Приближался и большой праздник Искупителя, который Венеция встречала радостно, одеваясь в самые лучшие наряды. Это тоже будет нелегким испытанием!

Из гордости Альдо отказался от предложения Адальбера сопровождать его. Он даже нашел в себе силы улыбнуться, отвечая другу:

– Было время, когда мы с Ги жили в доме как два холостяка. Нужно просто снова к этому привыкнуть!

Тетушка Амели и даже План-Крепэн поддержали его в этом. Лучше принимать ситуацию такой, какая она есть. Снова обретя свою страсть к королевским драгоценностям, знаменитым украшениям и их историям, Альдо обретет самого себя!

– И потом, – успокоила его маркиза, – твоя жена не имеет права отобрать у тебя детей. Лизе придется привезти их к тебе, а она никогда не отпустит их в сопровождении одних лишь гувернанток, вот вы и встретитесь. А еще…

– Не стоит мечтать, тетушка Амели! Прекрасные дни уже в прошлом. Она даже не посмотрит на меня! Мое присутствие приводит ее в отчаяние!

– Поживем – увидим! – заявила Мари-Анжелина.

Эти слова неожиданно рассердили Альдо.

– Вы не нашли ничего лучше, чтобы поддержать меня, План-Крепэн? Лучше скажите-ка, к какому святому следует обращаться для смягчения нрава сварливых жен?

– Честное слово, я не знаю! Хотя, обращаясь к Богородице, вы не рискуете ошибиться!

На этом они и расстались, но слова старой девы не выходили из головы Альдо, пока поезд вез его в Венецию. Он поднял глаза от журнала, который пытался читать – впрочем, он не мог бы сказать, шла ли речь о литературной критике, о биржевых новостях или о речи какого-нибудь министра! – встретился с веселым взглядом своего старого друга и почувствовал себя лучше. Для Альдо, страстно влюбленного в Венецию, именно этот город хранил секрет если не радости жизни, то душевного покоя…

И, в самом деле, когда Морозини вышел из поезда на вокзале Санта-Лючия, к нему вернулась уверенность в себе. Это была «его» земля, и он был ее сыном. Остров, открытый всем бурям, но привязанный к континенту двойной линией железа и камня. Он всегда будет счастлив сюда вернуться…

– Я не хотел, чтобы Захария приехал за нами, – доверительно обратился он к Ги, предлагая ему руку, от которой старик отказался. – Только Дзиан и «Ле Рива». Мне не терпится вернуться домой!

Они оба уже ждали их у причала, гондольер и элегантная моторная лодка. Первый улыбался во весь рот, и это стоило всех приветствий мира.

– Захария хотел приехать, несмотря на ваш приказ, – объяснил он, укладывая багаж, – но я попросил его остаться, чтобы было кому встретить господ во дворце…

– Господин Пизани уже вернулся к себе? Неужели уже так поздно?

– Он сегодня вообще не приходил! Он простудился и позвонил утром…

– Вот так новости! Но Ливия хотя бы приготовила нам ужин, или нам придется идти в ресторан?

– Нет-нет! Господа могут быть спокойны: все готово!

Как и при каждом прибытии поезда, шумная суетливая, разноязыкая толпа, ожившая с наступлением прохладного вечера, хлынула на набережную Большого канала.

– Сейчас много туристов? – спросил Ги, который боялся давки.

– О да! Господин Пизани и Захария обсуждали вчера, не стоит ли закрыть магазин, чтобы туда не заходили непрошеные гости… Но так как господин князь и господин Бюто вернулись…

Лодка тихо отчалила от причала, отделилась от других лодок, сделала изящную дугу и устремилась в Большой канал, сбросив скорость, чтобы не столкнуться с другими лодками. Казалось, здесь были все гондолы Венеции. Из раскрытых окон доносилась музыка.

– Мне жаль молодые пары, которые приехали сюда в свадебное путешествие, – вздохнул Бюто. – Разве можно мечтать под звездами при таком шуме!

– О, в Лидо еще хуже! – сказал Дзиан. – Вы правы, адская толкотня. Кажется, что Венецию взяли приступом! В нашем углу, к счастью, намного спокойнее.

Миновав два поворота Большого канала, «Ле Рива» повернула направо, когда показался квартал Сан-Марко и церковь Санта Мария делла Салюте, проплыла немного по широкому каналу, притормозила и остановилась возле длинных ступеней из белого мрамора с двумя черно-белыми затворами. Они были дома!

Бросив короткий взгляд на фасад своего дворца, Альдо спрыгнул на землю, подал руку Ги на тот случай, если ему понадобится помощь.

– Наконец-то мы дома, мой дорогой друг! – воскликнул он с сияющей улыбкой. – Что касается меня, то я совсем не против этого возвращения!

– Всегда приятно вернуться домой, – согласился Ги, принимая протянутую руку, больше из желания дотронуться до своего бывшего ученика, чем ради помощи. На пороге, освещенном двумя бронзовыми фонарями, их уже приветствовал Захария в парадном одеянии, более чем когда-либо похожем на костюм римского императора. Альдо прошел вперед и вступил в просторный вестибюль, где уже выстроился весь персонал: Ливия, которая успешно заняла у кастрюль место покойной Чечины, жены Захарии, Приска и Джельсомина, которые следили за остальными помещениями дворца, а также две девушки, помогавшие на кухне, и два лакея, выполнявшие разную работу. Раздалось громогласное «Добро пожаловать!», тронувшее сердце Альдо. Ощущение одиночества, не оставлявшее его всю дорогу, даже несмотря на присутствие Ги, отступило.