Ночные услады - Райс Патриция

Когда со спиной и грудью было покончено, Филипп погрузился в ванну, лег на спину, положив голову на край и вытянув вдоль бортов руки. Тогда Эльвина заметила еще один шрам под ребром. С сочувствием и жалостью она коснулась рукой старой раны.

— Вам повезло, что вы выжили после такого ранения, милорд, — промолвила она. — Каким образом вы были ранены?

— Я служу королю верой и правдой и не задаю вопросов. Вот тебе пример того, как вассал должен служить своему господину, — наставительно заметил Филипп и с таинственной полуулыбкой добавил: — Хотя твои обязанности и не будут сопряжены со столь большой опасностью для жизни.

— Я попытаюсь, милорд, служить вам верой и правдой, хотя и не привыкла никому служить. — Эльвина начала растирать ему грудь намыленной тканью. Маленькие темные соски его набухли. Заметив это, она мысленно поздравила себя с первой победой и решила продолжить в том же духе.

Филипп глухо застонал, и этот стон послужил явным предупреждением. Эльвина вскинула голову, но не успела увернуться. Он схватил ее за плечи и притянул к себе, намочив тунику спереди.

— Ты послужишь мне верой и правдой, и это случится быстрее, чем ты ожидаешь, если будешь следовать своей теперешней тактике. Веди себя прилично, девчонка.

Филипп привлек Эльвину ближе и с жадностью овладел ее ртом. Казалось, своим ртом он выжигал клеймо, утверждая свое пожизненное право на нее. Язык завершил насилие, по-хозяйски освоившись в недрах ее рта. Эльвина таяла в объятиях Филиппа, изо всех сил сжимая его плечи и страстно целуя его.

Мокрой рукой он ласкал ее грудь, покрытую грубой тканью, снизу вверх, до восставшего соска.

Эльвина застонала. Наслаждение било через край, рвалось наружу. Сладкая мука становилась невыносимой, и девушка инстинктивно попыталась вырваться.

Филипп держал ее крепко, продолжая ласкать грудь. Эльвину била мелкая дрожь.

— Я серьезно отношусь к обещаниям, — сказал Филипп, приподнимая ее подбородок так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я готов сделать тебя своей во всех смыслах этого слова. Я забочусь о том, что считаю своим, но жду, чтобы и мне служили с полной отдачей. Не пытайся бежать от меня, потому что я найду тебя, куда бы ты ни скрылась.

В этот миг Эльвина в полной мере поняла все последствия своего соглашения с Филиппом, но ничуть не пожалела о содеянном. Она выросла независимой и свободной, но такого господина могла бы научиться уважать.

— Не обращайтесь со мной жестоко, и я останусь верна вам до тех пор, пока в вас не иссякнет желание, милорд.

Эльвина не отпрянула, когда Филипп развязал рубаху у ее горла и опустил вниз, обнажив отяжелевшую грудь. Только серебристые пряди волос, рассыпавшиеся по плечам, скрывали ее наготу.

Он смотрел Эльвине в глаза, накрывая ладонью ее обнаженную грудь, касаясь того, чего до сих пор не касался ни один мужчина, и она, как ни старалась, не могла сдержать дрожь.

Филипп, судя по всему, остался доволен тем, что видел.

— Сейчас мне больше всего хочется не твоей верности, — сказал он, осторожно поглаживая ее напряженный сосок. — Снимай эти безобразные тряпки и полезай ко мне, пока вода еще теплая.

Филипп потянул за пояс. Эльвина послушно развязала его, и рубаха упала к ее ногам. Теперь она стояла на коленях во всей красоте своего гибкого женственного тела — с полной грудью, тонкой талией и крутыми бедрами.

Филипп положил руку ей на бедро, провел вниз, и прикосновение его шероховатой ладони к обнаженным ягодицам вызвало в Эльвине трепет страха и восторга. Девушка знала: он хочет, чтобы она встала перед ним во весь рост. Филипп явно желал насладиться зрелищем ее обнаженного тела. И вдруг, ощутив гордость за себя, Эльвина и сама захотела того же. Пусть он видит, что она ему предлагает, пусть видит, что она щедро отплатит ему за его заботу и покровительство. Эльвина поднялась с колен. В сумеречном свете, проникавшем из крохотного окошка, кожа девушки, казалось, светилась и белизну ее тела подчеркивали то серебристые, то золотистые пряди, рассыпанные по плечам. Между ног темнел аккуратный треугольник. Она могла купить безопасность себе и Тильде только ценой своего тела, поэтому должна показать то, чем владела, с самой выгодной стороны.

Филипп не сводил с нее глаз. Кожа девушки горела под его жарким взглядом, а голова кружилась. Он накрыл ладонью темный треугольник между бедрами. Заметив, что у девушки подкосились ноги, Филипп поднялся и обнял се. Его глаза блеснули, и в следующую секунду он вместе с Эльвиной опустился в воду.