Дитя любви - Холт Виктория

Но Эдвин никогда не навязывал своего мнения Другим. Служба в армии не изменила его: он остался таким же мягким, скромным и уступчивым. Я беспокоилась, что будет, когда он встретится с Кристабель, потому что, будучи близкими соседями, мы часто виделись друг с другом. Но встреча их прошла очень мирно: ему доставило большое удовольствие видеть Кристабель такой счастливой. Что касается ее, она жила настоящим и забыла разочарования прошлых лет.

Томас-младший рос как на дрожжах и, судя по отзывам Кристабель, был самым чудесным ребенком, когда-либо рождавшимся на этой земле.

Естественно, она знала, что отец участвовал в восстании Монмута и о тех страданиях, что потерпели мы в то время.

— Это было чуду подобно, — сказала она, — когда все вы в целости и сохранности вернулись домой. Томас едва мог поверить в это. Мы так переживали за вас, но это лишь доказывает, что все-таки чудеса случаются!

Кристабель больше стала заботиться о себе и своей внешности, и я даже не узнала ее сначала — она стала настоящей красавицей. Я еще подумала, что вот с ней случилось настоящее чудо.

Мать хотела, чтобы Эдвин побыстрее женился. Его возраст уже приближался к тридцати — как, впрочем, и Ли, — но ни один из них так и не был женат. Она начала присматривать подходящую пару и для меня, так как мне уже исполнилось девятнадцать. Теперь, когда она могла удержать дома отца, она начала планировать наши вечера с таким расчетом, чтобы мы могли встречаться с семьями, подобными нашей, где можно было подыскать мужа мне и жену Эдвину. Ее любимицей была Джейн Мерридью. Джейн было примерно двадцать пять — она была довольно красивая девушка, серьезная и практичная, как раз под стать Эдвину.

Мерридью приехали погостить. Они были твердыми протестантами и, как и мой отец, с беспокойством встретили нового правителя, поэтому у них было много общего, и через пару недель Джейн и Эдвин обручились.

— Не следует откладывать дело в долгий ящик, — сказала мать. — Солдаты должны жениться быстро: ведь большую часть своей жизни они проводят вдалеке от жен, так что должны заботиться о своем времени.

Мерридью также были совсем не против того, чтобы справить свадьбу побыстрее: Джейн была уже не так молода, чтобы раздумывать.

— Через два месяца все будет готово, — объявила мать, когда Эдвин сказал, что ему надо будет еще уехать да и Ли следует пригласить на свадьбу.

Харриет вышла со мной в сад.

— Вскоре придет твоя очередь, — сказала она. — Ты больше не дитя, Присцилла, и ты не можешь всю жизнь убиваться по погибшему возлюбленному!

Я не ответила.

— Когда-нибудь ты снова влюбишься, мое милое дитя, и снова ощутишь себя счастливой! Я это твердо могу тебе сказать. Есть один человек, за которого я бы хотела, чтобы ты вышла замуж. Думаю, ты знаешь, кого я имею в виду, но вы должны сами открыть друг друга! Ты не должна позволять, чтобы случившееся с тобой омрачило будущее.

— Но, Харриет, — ответила я, — ведь то, что происходит, так или иначе всегда влияет на наше будущее, мы так и живем!

Я подумала о совпадениях, которые привели меня к тому источающему мускусным ароматом ложу и горькому унижению, что я претерпела от грязных рук Бомонта Гранвиля. Встреча с Джоселином, наша любовь, его смерть, Венеция — все это сложилось вместе, и объявился он, злой гений. Он сделал со мной то, что я никогда не смогу забыть и что, несмотря на все уверения Харриет, все-таки повлияет на мою жизнь и будет висеть надо мной до самой могилы.

— Если мы совершаем ошибки, — сказала Харриет, — ни в коем случае не должны тяготиться ими!

Мы должны воспринять их как опыт!

«Опыт!» — подумала я. Ложе с ароматом мускуса и мужчина, который требовал, чтобы я исполняла его приказы, который так унизил меня, что лишь во сне я обретаю покой и могу забыть обо всем.

Я уже было хотела признаться во всем Харриет, но вовремя опомнилась. Это был мой позорный секрет. Лучше наглухо запереть его у себя в душе, никогда не должен он выйти на свет Божий! Я не позволю случиться этому, я бы этого вынести не смогла!

Харриет думала, что меня беспокоит любовь к Джоселину, но ее-то как раз я забывать не хотела.

— У твоей матери горят глаза, — продолжала Харриет. — Сегодня Эдвин, завтра — Присцилла! Ей хочется, чтобы у ее ног побыстрее начали копошиться внуки. Дорогая Арабелла, она всегда была такой сентиментальной! Я всегда могу с точностью сказать, что она думает или чувствует. Я нежно люблю ее, ты знаешь об этом. Она многое значила в моей жизни, но теперь есть ты и наш маленький ангелочек — Карлотта. Вот чья жизнь будет насыщенной и яркой! Надеюсь, я доживу до того времени.