Добрый ангел - Гарвуд Джулия

Это уже слишком. У мамы будет сердечный приступ, если она увидит весь этот позор. Джоанна решила, что скорее умрет, чем допустит такое. «Или убью одного-двух маклоринцев», — подумала она. Эти были наихудшими нарушителями, хотя макбейнцы тут мало им уступали.

Мэган заметила свою госпожу. Она окликнула ее, но сообразила, что Джоанна ничего не может услышать в таком шуме, и прошла к ней через весь зал.

— Разве вы не собираетесь ужинать, миледи? — спросила она.

— Конечно, собираюсь.

— Миледи, вы очень бледны. Хорошо ли вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — солгала Джоанна. Она глубоко вздохнула, пытаясь совладать с тошнотой. — Пожалуйста, принесите мне большую чашу. Толъко возьмите ту, которая уже потрескалась.

— А для чего, миледи?

— Я хочу ее разбить.

Мэган подумала, что она плохо поняла слова хозяйки, и попросила объяснить, в чем дело. Но Джоанна покачала головой.

— Вы все поймете довольно скоро, — добавила она. Мэган побежала в кухню, схватила с полки тяжелую фарфоровую чашу и поспешно вручила своей хозяйке.

— Эта уже потрескалась, — произнесла она, — подойдет?

Джоанна кивнула:

— Станьте в сторону, Мэган. Сейчас брызнут осколки.

— Как это?

Джоанна окликнула ужинавших солдат. Она знала, что ее не расслышать в таком шуме, но полагала, что должна, по крайней мере, попробовать сначала приемы, приличествующие леди. Потом она попыталась привлечь к себе внимание, хлопая в ладоши. Наконец она засвистела. Ни один солдат даже не взглянул в ее сторону.

Тогда она, подняв чашу над головой, швырнула ее через весь зал. Мэган громко охнула. Чаша стукнулась о каминную плиту и с грохотом разлетелась вдребезги.

Эффект был такой, какого она и ожидала. Все в зале обернулись к ней, замолчали, недоуменно хлопая глазами, и она не могла не почувствовать огромного удовлетворения.

— А теперь, когда я привлекла к себе ваше внимание, я дам вам несколько наставлений.

Кое-кто открыл рот. Колум попробовал подняться. Она приказала ему оставаться там, где он сидит.

— Вам захотелось бросить чашу? — это спросил Линдзи.

— Да, — ответила она. — Пожалуйста, выслушайте меня. — Это мой дом, и поэтому я была бы вам признательна, если бы вы следовали моим указаниям. Первое и самое важное — никто из вас не должен начинать есть, покуда ваш лаэрд не сядет за стол и не будет обслужен. Ясно ли я выразилась?

Большинство солдат кивнули. Некоторые из маклоринцев выглядели рассерженными. Она не обратила на это внимания. Колум, как она заметила, улыбался.

— Но что, если наш лаэрд не пришел к ужину? — спросил Нилл.

— Тогда подождите, пока за стол сядет ваша леди, и не начинайте есть, пока она не будет обслужена.

На это замечание зал отозвался глухим ропотом. Джоанна призвала на помощь всю свою выдержку. Мужчины опять вернулись к своим тарелкам.

— Я еще не закончила! — крикнула Джоанна. Ее голос опять тонул в шуме.

— Мэган, принесите мне другую чашу!

— Но миледи…

— Пожалуйста.

— Как вам угодно.

Вскоре Мэган вручила своей хозяйке вторую чашу. Джоанна тут же швырнула ее о камин. Грохот снова привлек всеобщее внимание. Кое-кто из маклоринских солдат теперь глядел на нее насупившись. Она решила, что одна-две угрозы в этом случае кстати.

— В следующий раз я брошу чашу уже не в камин, — заявила она. — Я брошу ее в ваши головы, если вы не будете слушать меня внимательно.

— Мы хотим есть, миледи! — крикнул другой солдат.

— А я хочу, чтобы вы сначала выслушали меня, — ответила она. — Слушайте же! Когда леди входит в комнату, мужчины должны вставать.

— Вы оторвали нас от ужина, чтобы сообщить нам это? — крикнул Линдзи. Он сопроводил свои слова нервным смешком и подтолкнул локтем своего соседа.

Она поставила руки на бедра и с расстановкой повторила свое требование. Затем она подождала. Ей доставило удовольствие видеть, как все солдаты наконец-то встали.

Довольная, она улыбнулась:

— Теперь вы можете сесть.

— Но вы только что приказали нам встать, — пробурчал один маклоринец.

Господи, как они глупы! Она постаралась скрыть свое раздражение:

— Вы должны встать, когда леди входит, и можете сесть, когда она вам это позволит.

— А что мы должны делать, если она входит, а потом тут же отсюда выходит?

— Вы встаете, а потом садитесь.

— Экая напасть, — заметил другой маклоринец.