Ловушка для Катрин - Бенцони Жюльетта

В первый раз, если не считать драки с разбойниками сьерры во время бегства из Гранады, она видела сражение. И, как когда-то, она снова восхищалась Арно. Доблесть этого человека была бесспорной. Не зная страха перед ближним боем, не пускаясь на хитрости в обход рыцарских законов, он открыто обрушивался на противника. Его булава вертелась вокруг него, поражая одетых в сталь воинов; но, если во время схватки один из противников поворачивался к нему спиной, он не наносил удара.

Дворянчик тоже дрался хорошо. Время от времени он бросал беспокойные взгляды в сторону лагеря, часть которого пылала, подожженная факелами, которые бросили люди из замка, но это не мешало ему наносить удары боевым топором. К тому же силы, которые были неравны вначале, уравновесились. Призывы Дворянчика донеслись до его людей, и теперь они бежали к мосту.

Понимая, что силы неравны, рыцари Шатовиллена стали отступать в боевом порядке, поднимаясь вверх по тропе, уносимые мощными лошадьми и защищаемые солдатами, которые дежурили на зубцах.

– Довольно! – крикнул Дворянчик. – Отходим назад. Надо погасить огонь…

Или Арно не услышал, или отказался подчиниться, но он бросился вдогонку за отступавшими, галопом пересек мост и бросился на подъем.

В его воспаленном мозгу билась только одна мысль: добраться любым способом до ненавистного бургундца. Его ненависть могла утолить только кровь.

– Выходи, Филипп Бургундский! – ревел он. – Выходи, чтобы я мог наконец скрестить с тобой меч, предатель, распутник, совратитель…

Его бешенство напоминало безумие. Для него присутствие герцога за этими стенами было фактом, не подлежащим сомнению.

Катрин тоже узнала герб Филиппа на коттах нападавших, и в ней поселилось сомнение. Неужели Арно прав и Эрменгарда устроила ей такую бесчестную ловушку? Все, что она знала о своей старой подруге, о ее понятии о чести, восставало против этой мысли, но, с другой стороны, графиня де Шатовиллен всегда так желала отдать свою молодую подругу принцу, которого она любила как собственного сына!

Спрятавшись в укрытии маленькой часовни, сопротивляясь своим двум спутникам, которые силой пытались ее увести, она с тревогой следила за бешеной скачкой Арно. Она видела, как его лошадь, обезумев от шпор, взвилась на дыбы, чуть было не рухнула вместе с ним со склона и удержала равновесие только благодаря силе и ловкости всадника. Она слышала, как он что-то кричит, но ветер относил его слова, и она не могла разобрать, что он говорил.

– Он сумасшедший! – проговорил рядом с ней задыхающийся голос Дворянчика, еще дымящегося от сражения. – Он даст себя убить!

Она инстинктивно вцепилась в его руку:

– Не оставляйте его одного! Пошлите к нему на помощь… иначе он сейчас…

Из ее груди вырвался крик ужаса. Наверху, на одной из угловых башен, арбалетчики стали стрелять, чтобы прекратить необузданное преследование этого безумца. Катрин видела, как ее муж зашатался и тяжело рухнул на землю. Лошадь тоже упала, но тут же поднялась и снова помчалась по направлению к деревне, волоча за собой неподвижное тело Арно за железный башмак, который остался в стремени.

Катрин хотела броситься вперед, но Дворянчик ее удержал. Она крикнула:

– Остановите лошадь! Она его убьет…

– Он уже наверняка мертв! А сверху лучники еще могут стрелять.

Обезумев от гнева, она замолотила обеими кулаками в его грудь, не встречая сопротивления с его стороны.

– Трус! Жалкий трус!

– Я пойду! – проговорил рядом с ней решительный голос.

И до того как она успела воспротивиться, Готье де Шазей бросился вперед. Она видела, как он побежал к мосту, к которому устремилась обезумевшая лошадь. Ловким прыжком Готье бросился на шею животного и сумел схватить повод. На башнях лучники перестали стрелять и с интересом следили за разыгравшимся спектаклем.

Готье встал, вытирая рукавом мокрый от пота лоб, и поспешил к Арно, которому один из подоспевших солдат только что освободил ногу. Нога была сломана.

Катрин, которая минуту стояла как вкопанная, тоже бросилась вперед и с жалобным криком рухнула в пыль на колени перед своим мужем.

– Отойдите, госпожа Катрин! – вскричал студент. – Не смотрите…

Но она не могла не смотреть на это разбитое тело, лицо, покрытое кровью, на страшные раны. В Арно попали две арбалетные стрелы. Одна вонзилась в правую подмышку, в то место, которое не было защищено буйволовой кожей, и прошла сквозь кольчугу. Другая попала капитану прямо в лицо, под левую скулу, и из раны торчало оперение.