Люби меня в полдень - Клейпас Лиза

— Пошли в ход иглы, милая? — подавляя усмешку, спросил Кристофер.

— О, нет, твоя матушка не укололась. Но Амелия отвела её в одну из спален наверху. К несчастью, из-за Медузы у неё разболелась голова.

Одри возвела глаза к небу:

— У неё вечно голова болит.

— К чему вам дома ёж? — продолжал допрашивать Аннандейл Беатрис.

— Медуза не может сама о себе позаботиться, милорд. Мой брат спас её из ловушки, когда она была ещё ежонком. Мы не нашли её маму. Поэтому с тех пор о ней забочусь я. Ежи очаровательные домашние животные, если с ними уметь обращаться.

Беатрис прервала свою речь и с искренним интересом стала рассматривать Аннандейла:

— Боже мой, вы ведь орёл, верно?

— А? Что? — спросил почтенный старец, сузив глаза.

— Орёл.

Беатрис посмотрела на него поближе.

— У вас такие выразительные черты, от вас исходит сила, даже когда вы просто сидите. И вам нравится наблюдать за людьми. Вы мгновенно оцениваете их, верно? Без сомнения, вы всегда правы.

Кристофер попытался было вмешаться, решив, что его дед испепелит Беатрис какой-нибудь уничижительной репликой. К изумлению Кристофера дед приосанился под восхищённым взглядом Беатрис.

— Так и есть, — признал граф. — Я редко ошибаюсь в своих суждениях.

Одри снова закатила глаза.

— Похоже, вы немного замёрзли, милорд, — заметила Беатрис. — Должно быть, вы сидите на сквозняке. Одну секунду …

Она поспешно вышла за пледом, потом вернулась и укутала старого графа в голубую шерстяную ткань.

В комнате было ничуточки не холодно, и отсутствовали возможные сквозняки. И тем не менее Аннандейл принял одеяло с явным удовольствием. Вспомнив жарко натопленные комнаты в доме деда, Кристофер подумал и пришёл к выводу, что тот, наверно, в самом деле, замёрз. Как об этом догадалась Беатрис, было тайной.

— Одри, — попросила Беатрис, — позволь мне посидеть с лордом Аннандейлом.

Словно это было какой-то весьма желанной привилегией.

— Если ты настаиваешь.

И Одри вскочила со стула, словно на пружинах.

Прежде чем занять своё место, Беатрис пошарила под диваном. И вытащила на свет полусонную серую кошку, которую пристроила на коленях Аннандейла.

— Вот так. Ничто не согреет вас быстрее, нежели кошка на коленях. Её зовут Лаки. Если вы погладите её, она замурлычет.

Старик смотрел на происходящее безо всякого выражения.

И вдруг, к изумлению Кристофера, старый граф начал поглаживать животное.

— У кошки нет лапы, — заметил он Беатрис.

— Да. Я бы назвала её Нельсоном, в честь однорукого адмирала, но она женского пола. Она принадлежала сыровару, пока не угодила лапой в капкан.

— Почему же вы назвали её Лаки? — полюбопытствовал Аннандейл.

— Я надеялась, что судьба её переменится к лучшему.

— Ну и как, переменилась?

— Ну, она же сидит на коленях у графа, ведь так? — заметила ему Беатрис, на что Аннандейл не преминул засмеяться.

Он коснулся здоровой лапы кошки:

— На её счастье она смогла приспособиться.

— Она стойкое существо, — согласилась Беатрис. — У вас бы сердце кровью облилось, доведись вам увидеть её сразу после потери лапы. Она постоянно пыталась ходить на отрезанной ноге или, спрыгивая с кресла, спотыкалась и падала. Но однажды она проснулась, и, кажется, смирилась с фактом, что лапа навеки потеряна. И стала почти такой же проворной, как и прежде.

Беатрис многозначительно добавила:

— Хитрость заключалась в необходимости забыть о том, что она потеряла… и научиться справляться с тем, что ей осталось.

Аннандейл зачарованно уставился на Беатрис, губы его изогнулись:

— Какая же вы умная молодая женщина.

Кристофер и Одри обменялись изумлёнными взглядами, пока Беатрис с Аннандейлом увлечённо беседовали.

— Мужчины всегда обожали Беатрис, — понизив голос, обратилась Одри к Кристоферу. Её глаза искрились смехом. — Неужели ты думал, что твой дед устоит перед ней?

— Да. Он ведь не похож на других.

— По-видимому, для молодой женщины, льстящей его тщеславию, и, кажется, жадно ловящей каждое его слово, он готов сделать исключение.

Кристофер украдкой бросил взгляд на сияющее личико Беатрис. Разумеется, сопротивляться ей граф не мог. Беатрис имела свойство смотреть на любого с таким пристальным вниманием, заставляя человека чувствовать себя так, словно он самая интересная персона из всех находящихся в комнате.