Пропавшая леди - Деверо Джуд

— А я бы с удовольствием прибрал к рукам то, что вижу. А что касается денег, то можешь расплатиться ими за этот цирк, который тебе так хотелось, а остальное оставить нашим детям.

— За цирк, который хотелось мне? — возмутилась Риган. — Это была целиком твоя идея!

— Но это ты хотела, чтобы я за тобой ухаживал.

— Ухаживание! Это было самое тяжеловесное, неуклюжее, безвкусное и глупое ухаживание на свете! У любого англичанина все получилось бы гораздо лучше.

Трэвис снова лениво откинулся на подушку.

— Но ведь это я заставил тебя прийти ко мне в комнату, одетую в клочок какой-то прозрачной ткани и умоляющую меня заняться с тобой любовью, так что ухаживал я, видимо, не так уж плохо.

Риган хотела было рассердиться, но расхохоталась и принялась одеваться.

— Ты невыносим! Подать тебе завтрак в постель, или ты предпочтешь позавтракать в отдельном кабинете?

— Вопрос вполне уместный. Умница. Постарайся и впредь сохранить такой подход к моему обслуживанию. Думаю, что я позавтракаю на кухне, только позаботься, чтобы завтрак был обильным. Я голоден как волк.

Риган, продолжая смеяться, ушла, а Трэвис подумал, что давно у него на душе не было так радостно. Эта женщина, несомненно, стоила всех мучений, которые выпали на его долю за последние несколько лет.

С довольным видом он начал медленно одеваться.

Большинство горожан заходили в тот день в гостиницу, чтобы поздравить Риган с предстоящим бракосочетанием и попрощаться с ней, так как все уже знали, что она скоро уезжает. В противоположность тому, что, видимо, думала Марго, никто из них не считал Трэвиса дураком. Женщины считали его потрясающе романтичным, а мужчинам нравилось, с каким упорством он добивался того, чего хотел.

К полудню Риган с головой ушла в повседневную работу. Одна из горничных жаловалась, что в одном из номеров постельное белье испачкано чернилами. Другие тоже на что-то жаловались. Риган показалось, что жалоб слишком много, но, возможно, ей было просто грустно расставаться с этой большой гостиницей, которую построили они с Брэнди.

— Почему ты печальна? — спросил Трэвис, подходя к ней. Он был удивительно проницателен. — Как только окажешься в моем доме, сразу почувствуешь себя лучше. Тебе нужны новые горизонты.

— А что будет, когда я научусь всему, что касается управления плантацией? — спросила Риган, поворачиваясь к нему.

— Этого не случится, — заявил Трэвис, — потому что к плантации прилагаюсь я, а обо мне ты всего никогда не узнаешь. Послушай, а где моя дочь?

— В это время дня она обычно бывает с Брэнди. Я не проверяла, потому что думала, что ты с ней. — Она на мгновение задумалась, потом улыбнулась. — А где пони, которого ты ей купил? Где он, там должна быть и она.

— В каретный сарай я заглядывал, там ее нет. И Брэнди говорит, что не видела ее целое утро.

— Она даже завтракать не приходила? — нахмурив лоб, спросила Риган. — Трэвис! — в тревоге воскликнула она.

— Подожди минутку, — успокаивал ее он. — Не расстраивайся. Она могла пойти в гости к какой-нибудь подруге.

— Она всегда предупреждала меня, когда уходила — всегда! Только так я могу следить за ней, когда работаю.

— Ладно, — спокойно сказал Трэвис, — ты проверь гостиницу, а я обойду город. Мы найдем ее через несколько минут! — Он ободряюще улыбнулся.

Риган пришло в голову, что у Дженнифер, возможно, от всех вчерашних волнений разболелся живот и она вернулась в постель, забыв сказать, куда идет. Риган пересекла свою спальню и открыла дверь в комнату дочери. Ожидая увидеть спящую на кровати Дженнифер, она не сразу поняла, почему в комнате такой беспорядок. Повсюду была разбросана одежда, ящики комода выдвинуты, на кровати и на полу разбросана обувь.

— Она упаковывала вещи! — вслух сказала Риган, с облегчением глядя на беспорядок.

Но, наклонившись, чтобы поднять с пола туфельку, Риган заметила на подушке записку: Дженнифер обещали вернуть только в том случае, если в течение двух дней под срубом старого колодца к югу от городка будут положены пятьдесят тысяч долларов.

Риган громко вскрикнула.

Первой примчалась Брэнди, руки и фартук которой были в муке. Обняв подругу за плечи, она усадила ее на кровать и взяла из ее рук записку.

Взглянув на столпившихся в дверях людей, она приказала: