Начнём сначала - Гамильтон Диана

Она не обратила внимания на вею эту чепуху и строго спросила:

– Почему вам так важно повидать Мартина? Расскажите мне, но я все равно отвечу, что вы ничего не получите, а потом можете убираться. – И никогда больше не возвращаться, добавила она мысленно, стараясь придать своему лицу бесстрастное выражение.

А он засмеялся, просто закинул назад голову и разразился весёлым смехом; за одно это она готова была убить его на месте. Но то, что произошло дальше, было ещё хуже, намного хуже этого. – Выходя из комнаты, он произнёс:

– Я уже сказал вам. Я хочу познакомиться с вами ближе. Намного ближе. – Озорные огоньки в его насмешливых глазах подчёркивали двусмысленность этих слов. Голос его звучал глубоко и проникновенно, когда он продолжил:

– Для начала поужинайте со мной завтра вечером. Будьте готовы к восьми. А если вам придёт в голову увильнуть, то предлагаю вам вытащить Доминика оттуда, где он сейчас прячется, и спросить его, не знает ли он случайно, почему вам нужно отказывать мне в этой просьбе.

– Домми, на что он намекал? – недоумевала Седина, когда они под пронизывающим ветром шли от больничной двери к запаркованной машине. Она подняла воротник и с тревогой взглянула на двоюродного брата:

– Почему я должна встречаться с ним сегодня? Почему я должна делать то, что он требует от меня?

Доминик пожал плечами, стараясь не смотреть ей в глаза. И хотя она накануне пересказала ему суть своего разговора с Адамом Тюдором, включая последнюю просьбу-приказ, тем не менее чувствовала, что брат что-то скрывает от неё, что-то крайне неприятное для него.

– Ты уверена, что он даже не намекнул на то, почему хочет встретиться с отцом?

Вид у Доминика какой-то напуганный, отметила Селина и внутренне поёжилась. Но кто будет винить его в этом? Неожиданная болезнь Мартина, сиротливо лежащего на больничной койке с измождённым серым лицом и опутанного какими-то проводками и трубочками, расстроила её невероятно. Кроме того, эта угроза в лице Адама Тюдора… Так что понятно, почему Доминик выглядит таким напуганным и, по всей вероятности, он не сможет ей чем-либо помочь.

Но с Тюдором необходимо разделаться, и она сделает это, потому что этой семье она слишком многим обязана, размышляла она, дрожа от порыва ледяного ветра. Она ещё глубже засунула руки в карманы и покачала головой:

– Нет, ничего. Я спросила, но он не ответил. – Её золотистые глаза потемнели, лицо нахмурилось:

– Только пригласил поужинать, скорее угрожая, чем приглашая, и ещё предложил спросить тебя, не знаешь ли ты, по какой причине я должна отказать ему в этом. Разумеется, я никуда не пойду. Никакими силами меня не заставить это сделать.

– Думаю, тебе стоит это сделать, – быстро проговорил Доминик.

Её миндалевидные глаза непонимающе сощурились:

– Почему?

– Чтобы узнать, что ему действительно нужно. Для чего ещё? – Лицо у него было бледным и измученным. Неудивительно, подумала Седина с неожиданным сочувствием. Он тоже страшно волнуется за отца, а кроме того, эта отнесённая так далеко стоянка, серое январское небо, этот неприятный разговор заставит любого выглядеть так, будто все горести мира легли на его плечи.

Она осторожно предложила:

– Ему что-то нужно, здесь я с тобой согласна. И нам необходимо выяснить, что именно, но не говорить этого Мартину. Для нас лучше, если мы будем вместе. Мы сможем встретиться с ним сегодня вечером. Он сказал, что придёт в восемь.

– Это невозможно. – Он посмотрел на неё так, словно она предложила ему пройтись колесом по центральной улице. Вынув из кармана ключи и перекладывая их из руки в руку, он раздражённо сказал ей, как будто разговаривал с неразумным ребёнком:

– Теперь, когда мы знаем, что отцу опасность уже те угрожает, я должен вернуться в свой офис. Кому-то ведь надо руководить компанией. Я пробуду в городе до конца недели, если, конечно, положение отца не ухудшится, – поспешно добавил он.

Видно, на её лице отразилось недоумение – неужели он оставит её одну со своим сводным братом – так что он добавил ледяным тоном:

– Сама разделайся с этим мерзавцем. Ты ведь многим обязана моим родителям, не так ли? – и быстро направился к своему красному «порше».

Седина сжала зубы и откинула назад растрёпанные ветром волосы одетой в кожаную перчатку рукой. Ей не надо напоминать, скольким она обязана его родителям – особенно дяде. И она, если нужно, возьмёт на себя Адама Тюдора, просто ей было бы легче, если бы рядом с ней был Доминик, тем более, что доводы насчёт его решения немедленно вернуться в офис звучали неубедительно.