Шипы и розы - Рэдкомб Люси

— Невольно напрашивается мысль, что ты хочешь держать меня на расстоянии, — заметил Стюарт, с опаской поглядывая на козла. — Этот зверь всегда меня недолюбливал.

Тема для разговора самая что ни на есть безобидная, подумала Розлин. Так почему же у меня зачастил пульс и ослабели колени?

— В любом другом случае я бы сказала, что нечего наделять животных человеческими чертами, но сейчас… пожалуй, я лучше привяжу Людовика, а то вдруг он решит закусить твоим модным костюмом, — заметила она, окинув взглядом элегантного Стюарта, и пошутила: — Обычно мы не наряжаемся к воскресному ланчу.

— А меня на него и не приглашали, — ответил Стюарт сухо и, объясняя свой официальный вид, добавил: — У меня деловая встреча в Шеффилде.

Розлин поставила пластмассовое ведро на пол и вышла из сарая.

— Ты виделся с моим отцом? — догадалась она.

— Между нами состоялся откровенный обмен мнениями. Оказывается, я — самовлюбленный подонок, который злоупотребил доверием и гостеприимством соседа, соблазнив его дочь.

Розлин поморщилась, но про себя подумала, что могло быть и хуже. Накануне ее отец выражался куда менее сдержанно.

— Мне жаль, Стюарт. Пойми, он сейчас немного расстроен.

— Я полностью разделяю его мнение.

— Ох, не надо! Хватит того, что я наслушалась этой чепухи от отца! Я ему уже сказала, что если кто кого и соблазнил, так это я тебя, а не наоборот.

Это была правда, пусть и горькая, и Розлин не собиралась закрывать на нее глаза. Вздернув подбородок, она дерзко посмотрела в глаза Стюарту. В его ответном взгляде мелькнул проблеск какого-то чувства, которое она не успела определить.

— Я еще легко отделался, — усмехнулся он. — Странно, что Дик не спустил на меня собак.

Представив себе эту сцену, Розлин невольно улыбнулась. У разношерстных питомцев ее отца, отвергнутых прежними хозяевами, была только одна общая черта — исключительная кротость.

— Если бы он это сделал, они бы зализали тебя до смерти, — сказала она. — Помнишь, однажды…

— Розлин, нам нужно поговорить серьезно, — перебил ее Стюарт. Он явно не был настроен на воспоминания. — Ты не можешь вести себя так, будто ничего не произошло.

— Может, мне отрепетировать душераздирающие рыдания? Ты мог бы не говорить мне, что ничего уже не будет по-прежнему. Даже при моем ограниченном умишке я сама до этого додумалась.

Стюарт положил руку ей на плечо.

— Извини. Просто ты кажешься такой спокойной..!

Спокойной?! Розлин чуть не расхохоталась. Он и представить себе не может, какая жуткая паника ее охватила, когда она впервые узнала, что беременна. Но и его озабоченность можно понять: не очень-то приятно, когда тебе навязывают отцовство.

— Но ты вовсе не обязан в корне менять из-за этого свою жизнь, — сказала она.

Пальцы Стюарта с такой силой сжали ее плечо, что Розлин поморщилась. Заметив это, он тут же извинился и убрал руку.

— Думаешь, я не в состоянии справиться с ролью отца?

Его напряженно застывшее лицо излучало такой гнев, что она смутилась.

— Да нет, просто я считаю, что ты должен чем-то жертвовать. Я и одна прекрасно… — Она не договорила, заметив в его голубых глазах опасный блеск.

— Ты будешь не одна, с тобой будет мой ребенок, — напомнил Стюарт.

Розлин вдруг поняла, насколько наивно с ее стороны было не предвидеть этого проявления собственнического инстинкта, но решила проигнорировать этот враждебный тон.

— Ребенок будет и с тобой, но только не постоянно. Именно это я все время и пытаюсь объяснить.

— Ты, значит, пожалуешь мне право посещения?

Розлин не знала, что поразило ее больше: сама идея или горечь, прозвучавшая в голосе Стюарта.

— Нам не нужны официальные соглашения, — сказала Она.

— Это ты сейчас так говоришь, а что будет, когда на сцене появится очередной Кевин? Тебе не приходило в голову, что я не хочу быть «отцом на полставки»?

О чем это он, удивилась Розлин. Ведь и так ясно, что других вариантов нет. Она просто не узнавала своего старого друга. Сейчас перед ней стоял незнакомец, который к тому же ей не слишком нравился.

— Ты говоришь ерунду, — бросила она.

— Нет, не ерунду! — упрямо возразил он. — Я не собираюсь пускать все на самотек, когда речь идет о моем ребенке.

— Нашем, — тихо поправила его Розлин.

— Что?

— Нашем ребенке. — Ее голос быстро набрал силу. — Ты все время называешь его своим, забывая, что я тоже имею к нему некоторое отношение, — с сарказмом напомнила она. — Какой же я была дурой, вообразив, что наша давняя дружба облегчит дело! Уж если мне суждено было завести роман на одну ночь, лучше бы его героем стал незнакомец. Так было бы гораздо проще!