Невеста графа - Райс Патриция

— Вы можете делать с ним, что вам будет угодно. Можете утопить его в нечистотах, забросать гнилой репой, повесить вверх тормашками — меня это мало трогает. Главное, чтобы моя жена не нервничала. У нее и без того много забот и волнений, — сказал Фиц. — Единственное, что я запрещаю, — это применять огнестрельное оружие. Делайте все тихо, без лишнего шума.

Монтегю, прохаживавшийся по кабинету сцепив руки за спиной, остановился напротив стены, на которой была развешана коллекция оружия.

— Мне кажется, вы недооцениваете графиню, — промолвил он. — Я видел, как дрожал ваш дворецкий, когда она грозила ему метлой.

Фиц усмехнулся.

— Вы еще не видели, как Абигайль управляется с мотыгой! Нет, я охотно признаю ее достоинства. Просто мне хочется, чтобы она была счастлива и ей не пришлось прибегать к жестким методам борьбы за жизнь.

Фиц произнес все это серьезным тоном. Он действительно хотел, чтобы Абигайль не знала забот. Впрочем, этому могли помешать корыстные планы Джеффа. Если он действительно был причастен к расхищению состояния графов Дэнкрофт, значит, Фицу следовало опасаться его.

Глава 34

Абигайль уложила детей и, рассказав на ночь сказку, оставила на попечение няни. Выйдя из детской, она в коридоре столкнулась с Фицем.

— Я пожелал всем гостям спокойной ночи, и они удалились в свои комнаты, — сообщил он и, взяв жену за руку, увлек вниз по лестнице. — Не хочу, чтобы ты пряталась от меня в детской в день нашей свадьбы.

Абигайль понимала, что делала именно это, выбирая для детей самую длинную сказку. Ей было приятнее проводить время с малышами, чем с гостями.

— Я пряталась, но не от тебя, — промолвила Абигайль.

— Ну, хорошо, — усмехнулся Фиц, — ты, наверное, просто скрывалась от ответственности — боялась предстать перед гостями в новом статусе. Я тебя прекрасно понимаю и не сужу. Кроме того, я спрятал все неспелые яблоки, чтобы ты не могла забросать меня ими.

Абигайль засмеялась, вспомнив их первую ссору. Ей нравилось, что она могла вести себя с мужем свободно, без оглядки на этикет. Такое поведение было бы неприемлемо в семье священника, женой которого она собиралась стать не так давно.

— Прости, пожалуйста, что я осмелилась на это. С моей стороны это был невежливый поступок по отношению к гостю.

— В таком случае я тоже признаюсь тебе, что чересчур вспыльчив и самонадеян. Со мной трудно иметь дело. Давай поцелуемся и на том помиримся, хорошо? — предложил Фиц и открыл дверь в спальню.

В их супружескую спальню.

Абигайль вошла в эту комнату, освещенную множеством высоких тонких свечей. Их свет отражался в зеркалах, полированных поверхностях и висевших повсюду хрустальных шарах. На полу и столиках стояли вазы с белыми цветами — изящными лилиями, скромными маргаритками, роскошными розами…

Абигайль замерла на пороге, задохнувшись от восторга.

— Когда ты успел украсить комнату? Как тебе это удалось? — прошептала она, не веря своим глазам.

Она понимала, что это и есть свадебный подарок Фица. Все ее сомнения и страхи как рукой сняло.

— Мне вернули кое-какие карточные долги, — признался Фиц, — и этого хватило, чтобы сделать тебе сюрприз. У меня не было денег на драгоценности, но я знал, что ты меня поймешь и не осудишь. Ведь ты знаешь, что я готов положить к твоим ногам весь мир.

Абигайль была растрогана до слез.

— Никто никогда не дарил мне красоту, — прошептала она, стараясь сдержать слезы радости и восторга. — Я получала только практичные подарки, но такое… такое я вижу впервые! — Привстав на цыпочки, она поцеловала мужа в гладко выбритую щеку. — Лучшие подарки — это те, которые сделаны от чистого сердца. Мне жаль, что я ничего не могу предложить тебе взамен.

— Ты сама — лучший подарок, и другого мне не нужно, — утешил ее Фиц.

Подхватив Абигайль на руки, он отнес ее на кровать.

— Я хочу, чтобы наша первая брачная ночь стала началом новой жизни для меня, — прошептал Фиц.

Его мечта накладывала огромную ответственность на Абигайль. Он требовал от нее стать гарантом счастливой семейной жизни, во всем доверять ему. Другая женщина на месте Абигайль испугалась бы, но она была не робкого десятка. От слов Фица у нее стало тепло на душе. Она была горда тем, что этот сильный мужчина верит в нее.

Фиц медленно снял сюртук.

От того, что им предстоит, Абигайль бросило в жар. Однако прежде чем отдаться мужу, растворившись в самозабвении страсти, она хотела получить ответы на некоторые вопросы, которые не давали ей покоя.