В плену страстей - Джеймс Джулия

Гордость была уязвлена. Неужели придется отказаться от заказа? Она никогда прежде так не поступала. Это абсолютно непрофессиональный подход, но разве профессионально представить некачественную работу? Это не в ее правилах. Выходит, у нее нет альтернативы – придется признать, что она не может написать портрет.

Придя к такому выводу, она долго мучилась, каким образом сообщить об этом Гаю де Рошмону. Подождать, когда он появится на следующем сеансе, и тогда извиниться? Но ей придется извиняться в присутствии его помощницы или секретаря. Или – что намного хуже – попросить его о встрече наедине? Трусливая мысль – перепоручить это Имоджен – тоже ее посетила. В конце концов, Имоджен – ее агент. Но Алекса знала наверняка, что Имоджен не допустит, чтобы она сдалась. Нет, ей придется стиснуть зубы и самой решить эту проблему, потому что нечестно заставлять человека, у которого практически нет свободного времени, приезжать к ней и позировать, а потом объявить ему, что она аннулирует заказ.

И Алекса позвонила ему в офис.

Помощница в свойственной ей высокомерной манере сообщила, что мистера де Рошмона нет в Англии и что до следующего сеанса маловероятно договориться о личной встрече с ним.

Алекса очень удивилась, когда помощница позже перезвонила ей с сообщением, что Гаю было бы удобно принять Алексу через неделю в шесть вечера. Алекса уже хотела сказать, что ее это время не устраивает, но воздержалась. Чем скорее с этим покончить, тем лучше.

Когда она появилась в лондонском отделении банка «Рошмон-Лоренц», то ей пришлось добрых полчаса ждать в вестибюле. Наконец в сияющем бронзой лифте она поднялась на двадцатый этаж. Алекса прошла через двойные двери красного дерева в кабинет Гая.

Заходящее солнце светило в зеркальные оконные стекла. Гай де Рошмон встал из-за письменного стола размером с автомобиль. Расстояние от стола до двери было не меньше теннисной площадки.

– Мисс Харкорт.

Он шел ей навстречу, мягко ступая по толстому пушистому ковру, подобно леопарду. Голос звучал ровно, костюм сидел безукоризненно, облегая худощавую фигуру, как перчатка.

И опять Алекса не могла отвести от него глаз. Она упивалась им. Кровь стучала в жилах, когда она смотрела, как он пересекает комнату. Мысли, обгоняя друг друга, смешались в голове.

«Вожак стаи… Здесь он верховный правитель. Здесь деньги, власть, богатство и привилегии».

Он подошел к ней и протянул руку с длинными пальцами. Она машинально взяла его ладонь. Лучше бы она этого не делала! Лучше бы не ощутила силу этого рукопожатия!

Он смотрел на нее, сверля глазами. Зелеными как изумруды глазами. А ресницы? Эти невероятно длинные ресницы… И поволока на глазах, сквозь которую она не может проникнуть.

– У вас проблема?

Откуда он знает? Она же ничего – совсем ничего! – не сказала о том, что ее мучит.

Прямота Гая поставила ее в тупик. Но тем не менее она ответила. Правда, немного отодвинувшись от него. Так она чувствовала себя увереннее.

– Боюсь, что проблема есть. – Голос прозвучал натянуто. А могло ли быть по-другому? Она собирается отказать богатому и влиятельному клиенту, чей портрет – как без устали ей напоминала Имоджен – обеспечивал художнику невиданный финансовый успех.

Он слегка приподнял бровь, но ничего не сказал.

Как он воспримет то, что она собирается ему сообщить? Ведь он потерял попусту свое драгоценное время. И что из этого вышло? Ничего. Неудивительно, если он разозлится.

Впервые ей стало страшно. Но не оттого, что придется признать свою несостоятельность, а потому, что Гай де Рошмон может погубить ее карьеру, объявить, что она ненадежная художница.

Алекса сделала для храбрости глубокий вдох. Она обязана сказать ему правду. И незамедлительно. Он ждет от нее объяснений. И получит их.

– Я не могу написать ваш портрет.

Выражение его лица не изменилось. Он секунду помолчал. Затем, внимательно глядя на нее, произнес:

– Почему?

– Потому что не могу. – Алекса понимала, что это звучит глупо, но как объяснить? Она снова глубоко вдохнула и отрывисто сказала: – Я не могу вас рисовать. Я пыталась изо всех сил, но ничего не получается. Мне очень жаль, но я должна отказаться от заказа. Я не могу допустить, чтобы вы тратили свое время.

Она ждала ответа. Ответ будет неприятный, но кто же его в этом обвинит? Он ценит свое время, а она и так злоупотребила им. Алекса почувствовала, как напряглись от ожидания грозы ее плечи.