После долгой разлуки - Хьюит Кейт

— Ты ненавидишь меня? — вдруг спросил Стефано. Аллегра вздрогнула и увидела мрачную тень в его глазах.

— Нет, — сказала она. — Я оставила прошлое позади, Стефано. И поняла, что ты мне не лгал. Я просто верила в то, во что хотела верить.

— И во что ты хотела верить? — тихо спросил Стефано.

Аллегра прямо встретила его взгляд.

— В то, что ты любил меня… так же, как я любила тебя.

Но Стефано не любил ее, даже и не думал об этом, и она, выйдя за него замуж, стала бы несчастной женой.

Ты любил меня… так же, как я любила тебя. Эти слова эхом раздавались в ушах Стефано, пока он прижимал к себе в танце ее соблазнительное тело. Он почувствовал желание прижать ее к себе крепче, и еще крепче, но…

Ему надо совладать с собой ради спасения Лючио.

Лючио… Он заставил себя отвлечься от искушающего тела Аллегры и вспомнить о сыне своей экономки, внуке человека, который дал ему в жизни все — кров, одежду, пищу, и вместе с ними — возможность стать на ноги.

Нет, нет. Он не позволит Аллегре отвлечь его от цели. С прошлым покончено навсегда.

Музыка стихла. Настало время сказать Аллегре об истинной причине его появления здесь…

Аллегра почувствовала, как руки Стефано отпустили ее, и подавила в себе дрожь. Стефано огляделся и вежливо улыбнулся окружающим.

— Мне не нравится эта толпа, — шепнул он ей. — Может, выпьем вина в более укромном месте?

В сердце Аллегры возникло тревожное предчувствие.

— Уже поздно, — пробормотала она.

— Еще нет и десяти, — возразил Стефано. Голос его был томным и ленивым, словно мурлыканье кота, готового вспрыгнуть ей на колени. Ей захотелось погладить его, почувствовать его тепло. — Всего один бокал, Аллегра, а потом я тебя отпущу.

— Хорошо, — с трудом произнесла она.

Почему она боялась этого?

Ведь они только что продемонстрировали друг другу, какие теперь оба взрослые и цивилизованные люди.

Стефано взял ее за руку и вывел из зала.

Как странно, думала Аллегра, когда Стефано подавал ей пальто. И слишком прекрасно, подумала она, когда прохладный сентябрьский ветерок подул на ее пылавшие щеки.

— Куда мы пойдем? — Стефано стоял на краю тротуара, перекинув через руку дорогое шерстяное пальто и нахмурив лоб.

— Боюсь, что я не знаю ночных заведений Лондона.

— И я тоже. Но здесь неподалеку, насколько мне известно, есть тихий уютный бар. Звучит заманчиво?

— Да, очень.

Бар внутри был отделан темным деревом, вокруг низких столиков стояли удобные кресла. Обстановка смахивала на рабочий кабинет, и Аллегра поняла, почему Стефано нравится этот бар.

— Я закажу бутылку красного? — спросил он, и Аллегра закусила губу.

— Думаю, что мы уже достаточно выпили.

— Но какой же дружеский вечер без вина? — улыбнулся он. — У меня есть тост.

— Хорошо, — согласилась она, хотя предпочла бы лишь холодную воду.

Он пожал плечами, и она увидела, сколько силы и грации в одном этом простом движении.

— Расскажи мне, как ты стала арт-терапевтом.

— Я пошла учиться.

— Сразу после того, как приехала в Лондон?

— Да.

Официант принес вино, и они оба молчали, пока он откупоривал бутылку и разливал вино по бокалам.

— Cin-cin, — произнес Стефано, поднимая бокал. Аллегра почувствовала, как терпкая жидкость обволокла горло и согрела грудь. Стефано, казалось, чувствовал себя непринужденно, но Аллегре было не по себе. Его появление пробудило в ней такие воспоминания, которые она хотела бы держать на замке.

Какие бы чувства Стефано ни испытывал к ней семь лет назад, он явно оставил их в прошлом. Оставил всех призраков и демонов позади себя и двинулся вперед.

Так должна сделать и она.

Но должна ли?

Да, должна, сказала она себе.

Стефано перекинул ногу на ногу и легко улыбнулся ей.

— Расскажи мне о своей учебе, — сказал он.

— А что о ней рассказывать? — голос ее стал напряженным и высоким. — Я приехала в Лондон и остановилась в доме дяди… совсем ненадолго. Потом нашла работу, а когда скопила немного денег, пошла учиться на вечернее отделение. Скоро я поняла, что очень люблю искусство, и стала специализироваться на арт-терапии. Два года назад я защитила диплом.

Стефано задумчиво кивнул.

— Ты много сделала для себя, — сказал он наконец. — Должно быть, тебе было очень трудно — без всякой помощи.