Когда жара невыносима - Вуд Джосс

Элли забыла об осторожности. Оставалось спасаться бегством.

Глава 3

Каждое движение отдавалось в теле Джека горячей волной боли. Пот ручьями стекал по лицу, он дышал, по-собачьи высунув язык.

Конечно, ему не следует бегать, но это бег от реальности. Иначе назойливые мысли отогнать не получалось. И если уж говорить о том, чего делать не следовало, то в первую очередь целовать Элли.

Почему его так поразила эта голубоглазая красавица? С первой же минуты он почувствовал, что она не из тех недалеких девушек, с кем можно весело провести время и уехать. Она серьезная, а ничего серьезного Джек позволить себе не мог. Но не думать о ней он тоже не мог.

Когда он поднимался на холм, болела каждая клетка.

«Прекрати ныть и строить из себя кисейную барышню. Ты пережил трансплантацию сердца, с этим ничто не сравнится».

Джек вытер пот со лба и огляделся. Как же здесь прекрасно. Морская лазурь, золото песка, необыкновенные дома. Как же ему повезло увидеть все это.

Брент этого никогда не увидит.

Эта мысль метрономом стучала в мозгу Джека в самые лучшие моменты жизни. Первые после операции месяцы таких моментов было очень много, но Джек знал: чувство вины с каждым днем будет только усиливаться. Ну почему, почему он должен мучиться? Ведь он виноват только в том, что остался жив.

Мобильный, одолженный у Элли, зазвенел в кармане, и повод прекратить бег возник сам собой.

– Ну, что скажешь об Элли? – услышал Джек, поднеся мобильный к уху.

– Она очень милая.

Милая, очаровательная. Застенчивая, чувствительная, как бы ни старалась это скрыть. И невероятно сексуальная.

– Ты уже поговорил с ней обо мне?

Нарциссизм Митчелла не знает границ. Джек представил на секунду, каково приходится Элли, и ему стало неприятно. Вместо ответа он заговорил о других, не прозвучавших, но очень важных вопросах.

– Элли в порядке, но она слишком загружена работой. В одиночку заправляет булочной, потому что ее мать в отпуске.

– Ну да, ну да. Так, что с книгой? Ты получил мое письмо? Я только отправил.

Вот черт, пробиться сквозь броню этого человека не представлялось возможным. Джек с удовольствием стукнул бы его по голове чем-нибудь тяжелым, если бы не разделяющее их расстояние. Почему он раньше не замечал в Митчелле этого деспотизма?

Джек посмотрел на часы. Семь утра. Не лучшее время для споров с начальством.

– Во-первых, мой ноутбук еще в Сомали, во-вторых, я не имею привычки пялиться в экран с утра до вечера в ожидании ваших сообщений.

Митчелл прошипел сквозь зубы что-то не вполне приличное, но Джека было уже не остановить.

– И зачем вы научили Элли грязным арабским ругательствам? Конечно, она все их перепутала, и получилось ужасно смешно, но тем не менее.

– Ха! Она их до сих пор помнит?

Джек вошел в дом, стянул футболку и бросил в корзину для грязного белья. Затем вынул пару пилюль из сумки, принял дневную дозу и запил водой из-под крана. Эти пилюли, верные друзья, всегда помогали в трудную минуту.

– И почему вы ей сказали, что я помогаю вам писать книгу?

Митчелл попросту игнорировал вопросы, на которые не хотел отвечать.

– Так вы обсудили книгу или нет?

– Нет. Бедная девушка вкалывает как проклятая. Я не могу отнимать у нее время. И вдобавок она не очень-то в восторге от этой перспективы.

Митчелл немного помолчал.

– У нас с Элли иногда бывают разногласия.

Разногласия? По мнению Джека, нечто большее.

– Ей не нравится, что я так редко бываю дома.

На подоконнике Джек заметил пару фотографий. Элли, чуть моложе, чем сейчас, стояла на фоне лондонской арт-галереи в обнимку с невысоким блондином. Он спросил Митча об этом парне.

– Они были помолвлены лет пять или шесть назад. Элли хотела семью. Он отказался.

Джек мысленно посочувствовал парню. Были и в его жизни отношения, грозящие стать серьезными. Заканчивалось это ссорой и полным недоумением Джека. Его пытались привязать к себе, запереть в клетку. Ему нравились эти женщины, но не настолько, чтобы позволить им изменить свою жизнь.

– Джек? Ты тут? – спросил Митчелл.

– Конечно.

– Я поговорил с издателями, рассказал, что с тобой случилось. Если ничего непредвиденного не случится, они оставят тебя в покое на три недели.

Это уж слишком. У Джека зубы свело от такой наглости.

– Вы же знаете, Митчелл, я не люблю вмешательств в мою жизнь.

Тот, невозмутимый, только расхохотался в ответ.