Будь моей навсегда - Паскаль Фрэнсин

— Джессика, ты извини, что я тебя беспокою, но...

Смерив его ледяным взглядом, Джессика отрезала:

— Не сейчас, Тодд. Что бы это ни было, вполне можно подождать. Разве нет?

— Нет, Джес, нельзя, — твердо ответил Тодд.

Он схватил ее за руку, но не успела еще Джессика достойно ответить ему, как Николас резко отдернул его руку и рассерженно спросил:

— Что это ты себе позволяешь? Она не хочет с тобой разговаривать.

Не обращая внимания на свирепый угрожающий взгляд Николаса, Тодд снова повернулся к Джессике.

—Ты не знаешь, где Лиз? Я очень беспокоюсь.

По безупречным чертам лица Джессики прошла тень озабоченности, и она снова почувствовала, что по ее телу расползается эта странная легкая дрожь. Может быть, ей следовало попытаться выяснить, что же задержало сестру? Но тут уголком глаза она заметила, что крупная и хорошенькая Лила Фаулер внимательно смотрит на Николаса и нее. С самого своего приезда Лила выслеживала его, словно собака-ищейка, выискивающая добычу, и Джессика понимала, что стоит ей только шагнуть в сторонку, как Лила в тот же миг набросится на Николаса. И к тому же ее сестра в эту самую минуту, по всей вероятности, принимала дома душ. Только из-за того, что Тодд бестолку беспокоится по поводу каких-то глупостей, она совсем не обязана тоже устраивать всеобщую суматоху. Важно было другое — постараться отогнать Тодда подальше. Если сказать ему правду, что она точно сама не знает, где находится ее сестра, Тодд, возможно, будет продолжать давить на нее и мешать ей разговаривать с Николасом. Нет уж, правдой тут не поможешь.

—Извини, Тодд, — сказала она нежным ласковым голоском. — Я-то считала, что Лиз сказала тебе, но, думаю, она не смогла вовремя с тобой связаться. Дело в том, что прямо перед тем, как она отправилась в больницу, позвонил мистер Коллинз. Что-то случилось, у него там в последний момент возникло какое-то важное дело в школе, которым ему нужно было срочно заняться. Вот он и попросил ее посидеть со своим Тедди часок-другой, ну и... ты же знаешь Лиз, она не могла ему отказать. Скоро она должна быть здесь.

— Ты уверена в этом, Джес?

Джессика, вздернув голову, метнула в Тодда пылкий негодующий взгляд.

—Ас чего это я стала бы лгать о подобных вещах?

Тодд покачал головой:

— Извини, что побеспокоил тебя.

И он двинулся к лучшей подружке Элизабет, Инид Роллинз, однако мысли его были далеко-далеко от этого званого вечера. Его стычка с Джессикой отнюдь не облегчила этих мыслей. Что-то в ее рассказе было бессмысленным, хотя у него и не было никакой конкретной причины не верить ей. Не в духе Джессики было лгать, когда дело касалось Элизабет. Несмотря на его разногласия с ней, у Тодда с Джессикой было нечто общее — любовь к Элизабет. Если бы с ней что-то стряслось, то Джессика ни под каким видом не стала бы, так сказать, пировать во время чумы.

И все-таки Тодд никак не мог заставить развеяться это сомнение. Впрочем, теперь он все равно ничего не мог сделать, кроме как дожидаться, когда же в конце концов появится Элизабет.

5

КогдаЭлизабет снова очнулась, первое, что она почувствовала, был холод. Нет, не пронизывающий ветер, а прохладные струйки воздуха, которые, похоже, просачивались сквозь крохотные дырочки в стене или еще в чем-то там, куда ее поместили. Она чувствовала, что находится уже не в фургончике. Под собой она не ощущала никакого движения, и этот дух сырости, который она припомнила, сменился острым запахом затхлого мусора и жареной пищи. Но она была совершенно не в состоянии определить, где находилась: она связана, на глазах — повязка, во рту — кляп, да к тому же и перепугана была Элизабет больше, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Во всяком случае, пока что она еще была жива.

Боли она больше не испытывала, только вот голова была слегка тяжеловатой от того, что заставило ее потерять сознание, чем бы это ни было. Элизабет вспомнила, что поверх ее носа и рта была плотно прикреплена тряпка, чем-то пропитанная. Но воспоминания о том, как же ее все-таки похитили, по-прежнему были неопределенными.

Впрочем, в этом-то и не было ничего важного. Наибольшее значение имело другое — где она находится сейчас и что должно с ней произойти. Теперь, когда холодный воздух помогал ей прояснить мысли, она должна была попытаться выбраться отсюда. Руки ее по-прежнему были связаны веревкой, а пошевелившись, Элизабет сообразила, что и все остальное тело тоже было крепко связано. Стул, на котором она сидела, скребся по голым доскам пола, когда она изо всех сил старалась высвободиться. В течение нескольких минут Элизабет неистово дергала веревки, надеясь, что трение поможет распутать их. Но все было бесполезно: веревки не желали даже сдвинуться с места.