Золотой дождь - Фитч Ванесса

Фейт, по крайней мере, не солгала крестному, говоря о своем желании стать архитектором. Нэш, нахмурив брови, вспоминал, с каким трудом Филип боролся с последствиями удара, чтобы удостовериться, что его желание понято правильно: крестный хотел, чтобы завещание осталось в силе. Люди считали его богатым, так как он жил в большом особняке.

Морщинка на лбу Нэша стала глубже. Почти полночь — время спать.

Фейт долго не могла заснуть, напряжение не спадало, мысли, перескакивая с одного на другое, не давали покоя. Потом лиса, пробирающаяся через парк, затявкала, завыла на луну. Задремавшая девушка уже проваливалась в темноту, кишащую мрачными видениями. Они пугали ее, но бежать не было сил. Когда лиса разбудила Фейт, ей показалось, что она, перейдя границу времени, попала в прошлое. Она снова пятнадцатилетняя девочка, которая с облегчением увидела, что лежит в своей удобной постели в «Хэттоне», а не в детском доме. Еще не до конца проснувшись, Фейт села, обхватив руками колени, и вгляделась в темноту за окном. Боже, как она ненавидела интернат. Вернее, то, что ей пришлось пережить там.

Выздоровление мамы шло очень медленно. В сентябре, когда начался учебный год, ей пришлось вернуться в детский дом, чтобы ходить в школу вместе с другими воспитанницами. Школа, в которой проводились занятия для ее возрастной группы, располагалась в близлежащем городке, их возили каждый день туда и обратно на автобусе. Фейт скоро поняла, что и учителя, и все в школе считают девочек из детского дома нарушителями спокойствия в школе.

Когда педагоги убедились, что Фейт хочет учиться и серьезно относится к занятиям, они стали уделять ей больше внимания, отмечая ее успехи, хвалили и поддерживали ее. В результате группа девочек, которая пользовалась в интернате влиянием, стала проявлять к Фейт открытую неприязнь.

Несколько недель они приставали к ней, задирая ее по любому поводу, издевались и высмеивали. Поэтому Фейт была крайне удивлена, когда одна из этих задир пригласила ее пройтись вместе с ними по магазинам в субботу. Решив, что ей делают мирное предложение, вручая оливковую ветвь, Фейт простодушно согласилась. Правда, у нее совсем не было денег, но зато она с радостью помогла одной из девочек — донесла до кассы отобранные той вещи и расплатилась за них по чеку.

Только когда они оказались снова на улице, до Фейт дошла истинная цель «дружеского» отношения к ней. Компания падала от хохота, издеваясь над ней, они все чуть животики не надорвали. Выяснилось, что Фейт им понадобилась на роль приманки. Она отвлекала от них внимание, пока они ловко тянули с прилавка всякую ерунду.

Фейт умоляла их вернуть украденную косметику или заплатить за нее, но это вызвало лишь презрительный смех.

— Чего ради, нам выкладывать деньги, если вещи можно взять и так, — сказали ей.

За растерянной несчастной Фейт следила немигающими глазами девица, которая считалась лидером группы. Она была немного старше остальных, и, если верить сплетням, в ее семье к воровству относились как к обычному бизнесу. Решив, что пора вмешаться и предостеречь новичка, она схватила Фейт за волосы и резко потянула, так что девочка застонала от боли.

— Не вздумай ябедничать, Мисс Примерное Поведение, а если донесешь...

Глаза Фейт наполнились слезами, но она, закусив губу, старалась не показать остальным девчонкам, как ей больно, и не разрыдалась.

— Смотри ж, если донесешь, — продолжала ее мучительница, дергая еще сильнее за пучок пышных волос, — мы все тогда скажем, что это была твоя идея. Да, пари держу, чудной старикашка в том доме чертовски богат, как считаешь? Могу поклясться, там все ломится от ценных вещей. Сколько у него телевизоров?

Покачав головой, Фейт честно ответила:

— Не знаю. — Филип предпочитал читать, а не смотреть телевизор.

— А вот интересно, держит ли он деньги в доме? Даю голову на отсечение, они там. И не говори, что ты не подсматривала и не прихватила себе пару фунтов, Мисс Задери Нос. Не пытайся быть лучше всех, — издевалась она.

— Нет, — протестовала Фейт, радуясь появлению их автобуса. Девица вынуждена была отпустить ее.

— Но помни, — прошипела она, когда они сели в автобус, — только скажешь кому, сама за все ответишь по полной программе...

Окончательно проснувшись и вернувшись в настоящее время, Фейт сжала колени руками.

Тогда ее долго мучила совесть, потому что она так и не рассказала никому из администрации интерната о воровстве в магазинах. Ее остановил даже не страх, по крайней мере, не страх физической расправы. Скорее она промолчала из-за боязни переступить принятые у подростков законы чести, запрещающие сплетничать и доносить. Однако был момент, когда она почти решилась довериться одному человеку.