Один прекрасный день - Патрик Лора

— В Беркли.

— Работала почтальоном?

— О нет. Сборщиком пошлин на автостраде.

— Сборщиком пошлин?

— Ну да, а перед этим, — она подняла глаза к потолку, пытаясь припомнить все по порядку, — я работала на автозаправочной станции в Кавингтоне. Еще раньше официанткой в Алме. Да! И вот еще — я могу красить дома.

— Почему ты не сообщила мне раньше? — спросил он, пытаясь замаскировать свое недоумение юмором. — Я мог бы нанять тебя себе в помощники.

— У меня уже есть работа. И, кроме того, — сказала она, вздернув голову в шутливом высокомерии, — те дни уже позади.

— А что у тебя впереди?

— То есть?

— Я просто интересуюсь, что ты собираешься делать в дальнейшем?

— А не слишком ли ты любопытен? — довольно резко спросила она, хотя вовсе и не была обижена. — Хотя, правда, не только тебе приходит в голову, почему девушка с дипломом Калифорнийского университета разносит почту или красит дома.

— Вот видишь, ты и сама так думаешь!

— Мне нравится заниматься различными вещами.

— И переезжать с места на место.

— Именно.

— А ты не хочешь устроиться где-нибудь насовсем?

Она пожала плечами.

— Мне нравится здесь. Кто знает, может быть, я никуда и не уеду.

Разговор прервался — официант принес меню. Джин заказала себе утку, а Майкл — телячью отбивную. Когда бокалы были снова наполнены, Майкл продолжил:

— Значит, тебе нравится работать почтальоном.

— Да. Почтальон, особенно в таком маленьком городке, как этот, все время как бы чувствует пульс жизни. Некоторым образом он сам и есть этот пульс, переносящий вести от одного жителя к другому. Все они в каком-то смысле зависят от тебя: они видят в твоем появлении важную часть своего дня. Ну, а сама почта — это своего рода общественный центр.

— И ты никогда не бываешь разочарована?

— Разочарована?

— Не используя свой французский. Раз ты специализировалась в нем, то, должно быть, собиралась пользоваться им.

Джин тщательно срезала кусок утки с кости и стала неторопливо жевать его.

— Как вкусно! Хочешь попробовать? — Он кивнул, и, отрезав еще кусочек, она угостила его. — А я им пользуюсь.

От такого простого дружеского жеста у Майкла перехватило дыхание. Он даже на секунду забыл, о чем спрашивал.

— Используешь… свой французский? — наконец вспомнил он.

— Конечно. Я выписываю книги на французском, хожу на французские фильмы. И когда путешествую, конечно… Вкусно, правда?

Но он не мог так быстро переключаться.

— Отлично!

— А как твоя телятина?

— Неплохо. Вот попробуй. — Ее губы были такими пухлыми, влажными. Затаив дыхание, он застыл.

— Замечательно! Похоже, нам обоим повезло. Или, может, здесь всё так хорошо готовят. Удивительно, правда? В таком захолустье — хороший ресторанчик.

— Удивительно, — подтвердил он, радуясь, что она так разговорилась и надеясь на большее. — Такое впечатление, что тебе всюду нравится, но почему же ты уходишь отовсюду? Почему не задерживаешься нигде?

Джин задумалась, и глаза ее подернулись каким-то облачком.

— Не знаю… Но, наверное, как и ты, я интуитивно стремилась обрести где-нибудь тихую и спокойную жизнь…

— Ты говоришь так, словно уже собралась на пенсию. А как ты попала в Мантео?

— Почти также, как ты. Он мне понравился. И я нашла себе хорошее жилье.

— Прежде чем устроилась на работу?

— А мне подошла бы любая. Я могла бы получать удовольствие, даже продавая косметику в местном магазине. Случайно я узнала, что прежний почтальон уходит, и устроилась туда.

— И собираешься остаться?

— По крайней мере, пока. — Она никогда не заглядывала слишком далеко.

— Я рад.

И она была рада. Ей было легко и спокойно в обществе Майкла. Даже их разговор за десертом, менее личный и касающийся главным образом местных политиков, был каким-то дружески-интимным.

Возвращались они в прекрасном настроении.

— Этот ужин заслуживает чашки моего фирменного кофе, — пригласила Джин, открывая дверь. — Можешь посмотреть коллекцию дисков и найти что-нибудь, что тебе хотелось бы послушать.

Чего ему действительно хотелось бы, так это обнять ее и поцеловать. Он был уверен, что она страстная женщина. Ведь ей было уже двадцать семь, и она наверняка имела любовный опыт, хотя в своих рассказах ни разу не упоминала мужчин. Он понимал, что Джин достаточно тактична, чтобы не говорить с ним о других. Но, конечно, за столько-то лет кто-то пытался заявить на нее свои права.