Это всё она - Шелл Леона

— Мое сердце обливается кровью от жалости, — усмехнулась Дора. — Я было подумала, что вы остановились в лучшей гостинице Сомервилла, а не довольствуетесь жизнью в загородном доме, где все нужно делать самому…

— Зато здесь я не позволю моей маленькой увертливой невестке проскользнуть между пальцев, — холодно проговорил он. — Кроме того, я не собирался держать тебя в роскоши, пока твой муж не поправится. Может быть, здешняя тюрьма довольно комфортабельна, но я полагаю, что сбежать из нее нелегко, моя птичка. Кроме того, кто сказал, что я все должен делать сам? Первичный долг мужчины — обеспечивать еду, а долг женщины — готовить и подавать ее. Как видишь, на сегодня едой я нас обеспечил. На то, чтобы зажарить вырезку, много времени не потребуется. Когда обед будет готов, найдешь меня в гостиной.

— А если я скажу, что не умею готовить? — Дора с вызовом посмотрела на Хуана. Самоуверенный наглец, настроенный против нее и лишенный малейших признаков сострадания! И хотя внутренний голос нашептывал, что раз кто-то воспользовался именем Доры Эллисон, сомнения Фламинга в ее порядочности вполне логичны. Не послушавшись этого голоса, она заставила себя не дрогнуть под грозным мужским взглядом.

— Если не умеешь готовить, то сейчас самое подходящее время научиться. Есть, конечно, и другие пути к сердцу мужчины, но, принимая во внимание наши близкие родственные отношения, я не могу ими воспользоваться. Так что тебе предоставляется возможность хотя бы частично облегчить свою участь, потрудившись на кухне. — Он потирал ладонью небритый подбородок. Холодное выражение его глаз никак не соответствовало родственным отношениям.

— Значит, накормить зверя? — Дора заставила себя рассмеяться. Зачем попусту сотрясать воздух, уверяя этого типа, что она вовсе не коварная жена его брата, если завтра все будет и так ясно? Пусть нарывается на неприятности, если хочет! Она будет смеяться последней, и смеяться очень громко. При этой мысли ее глаза засветились неподдельным весельем. У нее будет достаточно времени, чтобы установить личность самозванки, когда все закончится.

В пронзительном взгляде, не отрывавшемся от ее лица, мелькнули опасные искорки.

— Говоришь, зверя? Прямо в точку, Дора! — Видимо, Хуан воспринял ее вызов со злым наслаждением. Голос его стал бархатным. — Надеюсь, ты долго будешь об этом помнить. Потому что в отличие от моего брата, который всегда был очаровательным домашним существом, мои инстинкты подчиняются закону джунглей. Убей или убьют тебя! А я нахожу жизнь слишком прекрасной, чтобы стремиться в объятия смерти!

— В таком случае советую держать ваши агрессивные инстинкты под контролем, — не дрогнула Дора, — потому что в цивилизованном обществе закон мстит тем, кто его нарушает!

— Именно об этом я и говорю! — Хуан обернулся на пороге кухни и одарил Дору слащавой улыбкой, которая ничуть не смягчила сурового выражения его лица.

Черт бы его побрал! Девушка провела обеими руками по растрепавшимся волосам. За время недолгого путешествия ее затейливая прическа рассыпалась. Да, попала в историю… Вот что вышло, хотя она ни в чем не виновата. До завтра еще целая ночь. Несколько секунд она стояла неподвижно, предвкушая сладостную месть. Перед глазами вставали злорадные картины того, как Хуан умоляет простить его за клевету.

Как ни странно, несмотря на пытку, которой она подвергалась, Дора не ощущала такой захватывающей остроты жизни уже четыре года. Да, она проиграла словесный поединок с агрессивным мексиканцем, ждущим в соседней комнате, чтобы его накормили, но зато наконец имеет возможность проверить свои способности постоять за себя.

С тех пор, как ей пришлось оставить колледж ради того, чтобы ухаживать за бабушкой (бедная милая Мириам…), ей не удавалось поговорить с кем-нибудь на полном серьезе, получить удовольствие от спора. Она обожала детей в лагере, не сюсюкала с ними, но, конечно, уровень этого общения был далек от уровня дискуссий в университетском научном обществе. Правда, перебранку с Хуаном Фламингом едва ли можно было назвать продуктивной полемикой, но что-то в ней задело девушку за живое и пробуждало от умственной спячки, в которой она так долго пребывала.

Она сняла жилет, аккуратно повесила его на спинку стула и с легкой улыбкой на чуть полноватых губах приступила к внимательному осмотру кухни. Что ж, по крайней мере ее не привезли в какую-нибудь лачугу и не заставили вывозить грязь и мыть полы. Все безупречно чисто. Конечно, мексиканец грубая скотина, но эта скотина привыкла к комфорту…