Игра с огнем - Паскаль Фрэнсин

— Тогда, видно, придется тебе помочь, — торжественно провозгласил Брюс.

Джессика с надеждой подняла на него глаза. Она не сомневалась, что Брюс может найти выход из любого положения.

— Что ты придумал? — спросила она.

— Я ведь тебе говорил, что на таких ненадежных людей, как Эмили, полагаться нельзя. Ладно, я тебя научу, как получать по контрольным высший балл.

— Брюс, миленький! — У Джессики загорелись глаза. — Научи, пожалуйста!

Наслаждаясь ее нетерпением, Брюс опустился на траву, прислонился спиной к дубу и вытянул ноги. Джессика села рядом.

— Это очень просто, — усмехнулся он. — Я знаю, где у Руссо лежат задания для всех контрольных работ.

— И ты достанешь их для меня? — Джессика потянулась, чтобы обнять Брюса. Но он резко отстранился; ему нравилось быть спасителем, но только в известных пределах.

— Нет, конечно. Я близко не хочу подходить к его кабинету. Но я скажу тебе, как эти контрольные можно достать без особого риска.

Джессика прикусила губу. Ей бы хотелось, чтобы Брюс просто принес ей задание, но тут уж спорить не приходилась:

— Как, Брюс?

— Потом расскажу, — прошептал он, снова придвигаясь к ней поближе. — Сначала займемся делом.

Брюс крепко обнял Джессику, они растянулись на мягкой траве и стали, позабыв обо всем, целоваться.

В это время Лиз на другой стороне школьного двора стояла с подносом на террасе столовой и высматривала свободное место. За одним из столиков она заметила Уинстона. Он сидел один, перед ним раскрытая книга, в которую он глядел невидящими глазами.

— Привет, Уин! Можно я к тебе сяду? — спросила Элизабет.

Взглянув на нее, Уинстон на миг просиял, не смея верить глазам. Но улыбка тотчас же слетела с его лица — он понял, какая из сестер Уэйкфилд подошла к нему.

— А, Лиз, привет, — помрачнев, отозвался он. — Садись где хочешь.

— Не очень любезное приглашение, но я его принимаю. Что ты читаешь? — спросила она, поставив поднос на стол.

— Учебник по экономике. Ты появилась так внезапно, Лиз, что я не успел переключиться. Я вовсе не хотел тебе нагрубить. Знаешь, о чем я задумался? Может, мне лучше все бросить: школу, девушек, мою машину и уйти в монастырь?

Элизабет положила руку ему на плечо:

— Не думаю, что в этом твое призвание. Ты это твердо решил?

— Нет еще, — признался он. — Но так мне было бы легче.

— Почему-то мне кажется, у тебя такое настроение из-за девушки. Скажем, из-за одной нашей знакомой.

Уинстон посмотрел на нее несчастными глазами:

— А что, все всем уже известно?

— Да нет. Никто ничего не знает, — улыбнулась Лиз, мысленно скрестив пальцы. Ложь во спасение — не такой большой грех. — Просто эта девушка доводится мне сестрой. И ты можешь быть со мной откровенным.

Пару минут Уинстон пальцами выбивал по столу марш, затем глубоко вздохнул:

— Ты права, Лиз. Все дело в Джессике.

— Я знаю, как тебя огорчает ее отношение. И ты, конечно, вправе на нее сердиться.

— Меня огорчает не только это, Лиз. Да, Джессика относится ко мне не так, как мне бы хотелось, но это можно пережить. Мне обидно то, что она тратит себя и свое время на этого придурка Пэтмена.

Элизабет кивнула:

— Я ей говорила то же самое. Вернее, пыталась. До сих пор мы с ней все всегда обсуждали, даже если расходились во взглядах. Но тут, впервые в жизни, она не дает мне слова сказать. Я стараюсь открыть ей глаза на ее собственное поведение. Невыносимо на нее смотреть, она боготворит этого идиота и смертельно обижается, если я что скажу о нем. Поворачивается и уходит.

— Значит, это у них серьезно?

— Не знаю, Уин. Но она так изменилась. Какая-то неделя — и ее не узнать. Она стала рабыней Брюса Пэтмена. Вчера пропустила тренировку команды болельщиц, надо было, видите ли, отнести теннисный костюм Брюса в чистку. Затем побежала в студию грамзаписи, купила для него несколько кассет. За свои деньги, между прочим. Ты можешь себе представить такую Джессику?

— Нельзя допускать, чтобы она так унижалась, — вздохнул Уинстон.

— Но я ничего не могу поделать.

Элизабет грустно посмотрела на салат, к которому едва прикоснулась. Этот роман Джессики отбил у нее аппетит.

— Неужели никак нельзя ей помочь? — не успокаивался Уинстон.

Элизабет все-таки отправила в рот салат. Он показался ей на вкус похожим на мокрую вату.

— Знаешь, Уин, давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Что ты делаешь в субботу вечером?

Уинстон покачал головой.