Соблазнить врага - Дарси Эмма

Его глаза стали жесткими.

– Разве, чтобы завоевать женщину, обязательно нужно без конца льстить ей?

Аннабель покачала головой.

– Может быть, кто-то на это и клюнет. Но мне всегда казалось, что действия говорят больше, чем слова. Вряд ли женщина может чувствовать, что она любима и желанна, если ее мужчина отходит в сторонку, словно ему безразлично, как она себя поведет.

Он нахмурился.

– Жаль, если я невольно создал у вас такое представление о себе. Оно совершенно неверно.

– Вы намекнули, что не хотели состязаться с братом. Что же вы делали, когда он начинал обхаживать ваших женщин?

– Он делал это не в моем присутствии, Аннабель. – Губы Дэниела изогнулись. – Трудно состязаться со свершившимся фактом.

Так это происходило за спиной Дэниела! Тайком, по-воровски. Можно было представить, какое удовольствие доставляло Барри Вулфу красть женщин у правильного и всеми уважаемого брата, а потом демонстрировать свои победы, чтобы показать, что ему отдали предпочтение. В этом беспощадном стремлении к первенству было что-то порочное и мстительное.

– Должно быть, он ненавидел вас, Дэниел, – сказала она, удивляясь, как у него могло сохраниться теплое чувство к брату.

– Да, это так, и у его ненависти были глубокие корни. Я был у отца любимчиком. – И он печально добавил: – Плохо, когда родители выделяют одного из детей. Барри всю жизнь бунтовал против этого.

– По-вашему, это может служить извинением?

– Я понимал, что им двигало. Думаю, по-настоящему его знал только я один. Это создавало между нами связь, которую он ненавидел, но и нуждался в ней. Ему нужен был кто-то, кто понимал бы его.

Аннабель кивнула, признавая прочность родственных уз, о которых не принято говорить. Они всегда есть в семье, хотя посторонние об этом и знать не знают.

Дэниел тяжело вздохнул. Его глаза потемнели, словно внутренний взор его обратился к глубоким тайникам души.

– Наверное, все мы нуждаемся в ком-то, кто понимал бы нас.

Да, подумала она, растроганная тем, что он сознает и признает эту свою потребность. Худший вид одиночества – когда никто тебя не понимает. Многие знают тебя по кусочкам и обрывкам, но твою сущность в целом не знает никто.

– Итак, вы прощали ему вторжения в вашу личную жизнь, – проговорила она, вызывая Дэниела на дальнейшую откровенность.

– Не всегда. Я много лет избегал его.

– Он вам сильно насолил?

Она почувствовала, что ему не хочется говорить об этом. Видимо, эту часть своей жизни он держит под замком. Он что-то пробормотал, словно решая, стоит ли раскрываться перед Аннабель. Затем слегка расслабился и с чуть насмешливой искоркой в глазах заговорил:

– Барри отнял у меня женщину, которую я любил. За неделю до свадьбы. Мне хотелось убить его.

Ту самую, к которой он относился серьезно.

За его краткими, без экивоков, словами угадывались бушующие страсти. Безмерная обида на предательство. Ярость. Рухнувшая вера. Пепелище любви.

– Они поженились, – продолжал Дэниел голосом, лишенным всяких эмоций. – Это была для них единственная возможность оправдаться – заявить, что они полюбили друг друга и ничего не могли с собой поделать.

Воображение Аннабель сразу же нарисовало ужасную сцену, всю мощь гнева и боли этого человека, перед которой дрогнул даже Барри Вулф. Неожиданно обнаружив, что рискует потерять того, кого на самом деле не хотел терять ни за что, он понял, что зашел слишком далеко, и спешно попытался исправить положение, а та женщина отчаянно старалась защитить себя в глазах человека, чье уважение должно же было что-то для нее значить.

– Через год они заявили, что это была ошибка, и развелись, – добавил Дэниел с оттенком издевки.

И точка. Но Аннабель хотелось больше узнать о той женщине.

– Вероятно, она пожалела о своем решении?

– Пожалела или нет, некоторые решения нельзя взять обратно, – ответил он жестко. – Было яснее ясного, что я не ее мужчина.

Она совершила глупую ошибку, соблазнилась иллюзией, подумала Аннабель. Как Иззи. И Нил Мейсон будет страдать так же сильно, как Дэниел, хотя Иззи и не дошла до конца. Нил Мейсон не признает полутонов, для него намерение – все равно что действие. Очень может быть, что в этом Дэниел Вулф согласился бы с ним. Никакого снисхождения. Он не даст ей второго шанса. Навсегда изгонит ее из своей жизни.

– Почему же вы снова впустили Барри в свою жизнь? – спросила она, удивляясь его отношению к человеку, у которого чувство соперничества выходило за рамки терпимого.