Арифметика любви - Грэхем Линн

— Поплачь… это всегда тебе помогало, — с потрясающим спокойствием предложил Сантино.

— Я ненавижу тебя, Сантино… — произнесла Фрэнки голосом капризного ребенка.

— Но ты по-прежнему смотришь на меня как голодный малыш в кондитерском магазине. Это не изменилось.

Волна бессильной злобы накатила на ФрэнКи.

— Действительно изменилось только то — неторопливо продолжал Сантино, — что я больше не чувствую преимущества перед детской невинностью, которая, полагаю, давно ушла…

Когда царственно посаженная темная голова слегка повернулась, словно ставя под вопрос последнее утверждение, Фрэнки сорвалась.

— А ты что думаешь? Неужели ты искренне воображаешь, будто, увидев тебя с той наглой блондинкой, я навсегда потеряла интерес к сексу? — Фрэнки расправила плечи, забыв о слезах. — Да, ты, наверное, думаешь, будто разбил мое сердце… ничуть не бывало! Я преодолела увлечение тобой в одну секунду и, поверь мне, не теряла времени даром в поисках мужчины, который действительно хочет меня…

— Давай обойдемся без подробностей, — ледяным тоном прервал Сантино.

Фрэнки вспыхнула, стыдясь своего взрыва, тем более что она лгала. Отказ Сантино от ее любви был жестоким ударом по самолюбию и заставил с настороженным недоверием относиться ко всем мужчинам. Конечно, у нее были поклонники, но ни в одной из тех коротких связей не доходило до интимных отношений. Она не встретила ни одного мужчины, которого бы желала так, как желала Сантино.

— Твоя семья полагает, что ты продолжила свое образование в Лондоне.

Фрэнки заволновалась.

— Ты общаешься с ними?

— Естественно. Что касается их, то я попрежнему твой муж и их родственник, — спокойно объяснил Сантино.

Ее муж. Вот результат того выбора, который он вынудил сделать. Три недели на Сардинии с Сантино. Она просто не могла представить, как лечь в постель с ним. Она не могла даже представить, что Сантино захочет лечь в постель с ней. В конце концов, это тот же мужчина, который обращался с ней как с младшей сестренкой все шесть месяцев, что они жили под одной крышей. А все думали, что они муж и жена.

Все то время Фрэнки понимала, что их брак фиктивный. С самого начала Сантино спал в соседней спальне. Она не могла понять его сверхъестественное нежелание сделать то, что все мужчины, по словам Терезы, делают слишком охотно. И Фрэнки стыдилась столь очевидного отсутствия в ней притягательности, чтобы поделиться с кем-то унизительным секретом.

Фрэнки никогда бы не обнаружила, что у него есть другая женщина, не реши она приехать посреди недели в Кальяри.

Она неожиданно увидела Сантино с хорошенькой блондинкой. Он даже не заметил Фрэнки, и она последовала за ними в подъезд многоквартирного дома. Фрэнки растерянно наблюдала, как Сантино и его спутница вошли в лифт. А в следующий момент их губы слились в пылком поцелуе нетерпеливых любовников, страстно стремящихся поскорее остаться наедине, подальше от любопытных глаз. За долю секунды до того, как двери захлопнулись, Сантино поднял голову и увидел Фрэнки. Она никогда не забудет это выражение злости, вины и сожаления, которое исказило его привлекательное лицо…

И сейчас, став на пять лет старше и мудрее, она оплакивала свою глупость и наивность. До того момента она искренне верила, что их брак настоящий, что Сантино действительно любит ее. Но с самого начала Сантино планировал аннулировать их брак и восстановить свою свободу. Жена-малолетка, припрятанная в горах, — так он назвал ее. Постыдная тайна и, несомненно, тяжкая и отвратительная ответственность…

День клонился к вечеру. Они проезжали через сонные деревушки, окруженные оливковыми садами и виноградниками. Горная дорога поднималась все выше, и деревья постепенно редели. Начались пастбища. Их дикое и пустынное великолепие оживляли лишь отары овец и пастушьи шалаши. Наконец они свернули с дороги на разбитый проселок, в конце которого была Сьента.

Яблоневые сады, развесистые каштаны и дубы окружали приютившуюся в долине деревушку. Домики на крошечных террасах, со стенами, увитыми виноградной лозой, лепились вдоль единственной, уходящей вниз кривой улочки. Сантино остановил машину в центре деревушки, не доезжая до дома Джино Капарелли, и выжидательно посмотрел на Фрэнки.

— Ну, чего ты дожидаешься? — спросил он.

Фрэнки с трудом выбралась из машины и увидела бабушку Маддалену, тревожно выглядывающую из открытой двери. Забыв все на свете, Фрэнки бросилась к ней. Через несколько секунд она была в объятиях старушки, плакала и пыталась перейти на язык, который, как полагала, давно забыла, но который удивительно легко вспомнили ее губы.