Крик молчания - Ли Миранда

Тем временем обед все тянулся и тянулся. Участие Одри в общем разговоре ограничивалось односложными репликами и определенно вымученными улыбками. Если Эллиот и обратил внимание на угасание в ней искры божьей, то никак не отреагировал на это. Однако и он казался стесненным, словно сожалел о том, что пришел.

Одри могла понять его. Она жаждала, чтобы вечер быстрее закончился не менее, если не более его.

Но, будучи джентльменом, Эллиот продолжал упрямо держаться рядом с нею, даже когда они вышли из-за обеденного стола и вернулись в гостиную, где она покорно разрезала праздничный торт и развернула свои подарки.

Едва она успела поблагодарить отца за чудесное кольцо с сапфиром, чету Херли за французские духи и Листонов за прекрасную вечернюю сумочку из бисера, когда Лавиния весело объявила, что отец Одри подготовил особый сюрприз для своей дочери.

Выражение лица мачехи вывело Одри из полу-роботического состояния и вызвало в ней нехорошее предчувствие. Немудрено, ибо у нее было выражение кошки, увидевшей мышку и готовившейся полакомиться ею.

— О! — осторожно промолвила Одри. — Что за сюрприз?

— Ни за что не догадаешься, — сказал Варвик Фарнсуорт.

— Никогда в жизни, — добавила Лавиния слащавым, самодовольным голосом.

— Тебе придется выйти на улицу, чтобы увидеть это, — продолжил отец.-Пошли все. Пойдем посмотрим, что я купил моей Одри на совершеннолетие.

Одри замерла. О, Боже, только не это! Конечно, нет! Только не машина! Он же знает, как она относится к вождению. Не может же он быть таким бесчувственным!

Эллиот взял ее под руку, и это вывело ее из оцепенения. Она заглянула в его сильные серые глаза, которые, казалось, говорили: не волнуйтесь, я здесь. Но она была поражена, что не нашла в них утешения. Впервые за вечер ее голова была занята не Эллиотом. Ее мозг возвратился в прошлое, в нем звучали визг тормозов… скрип металла… свой собственный крик.

Очень смутно она почувствовала, как его рука успокаивающе сжала ее холодеющую плоть и повлекла вслед за отцом из гостиной в главное фойе и через парадную дверь во дворик.

И вот оно. У основания этих бесконечных ступенек.

Машина! Ярко-красный седан «магна»!

— Твой папа приказал доставить ее, пока мы обедали, — сообщила Лавиния льстивым голосом.-Спорю, что ты удивлена, Одри.

Одри молчала. Она прилагала усилия, чтобы сдержать ощущение непереносимого ужаса. Как он мог поступить так, если бы любил ее хоть немного? Как он мог?

— Знаю, Одри, ты постоянно твердила, что не желаешь водить машину, — проревел отец в ответ на ее мертвое молчание.-Но мы с Лавинией обсудили это и решили: после катастрофы прошло девять лет, и тебе пора забыть о ней. Если ты откажешься водить машину, это не вернет жизнь твоей матери. Человек должен преодолевать неразумные страхи, а не поддаваться им. Ведь так, Лавиния?

Лавиния улыбнулась в знак согласия.

— Совершенно верно, дорогой.

Одри ощутила, как паника вновь охватывает ее, и взглянула на Эллиота умоляющими, испуганными глазами.

Он лишь на миг заколебался, потом приобнял ее за талию и притянул к себе.

— Одри онемела от радости. Ведь так, дорогая?-сказал он, растягивая слова.-И вы совершенно правы, Варвик, — современная девушка должна уметь водить машину, «Магна», я знаю, имеет автоматическую коробку-это же восторг, Одри! Я сам научу вас водить, если хотите.

Она часто-часто заморгала и едва слышно промолвила:

— Вы?-В ее голосе чувствовалась боль. Эллиот постарался заверить ее мягкой улыбкой.

— Кому же еще заняться этим? Начнем завтра же. Почему вы не благодарите своего папу за такой чудесный подарок? И свою мачеху? Я уверен, она приняла в этом самое непосредственное участие.

Уж не намекал ли он, что именно Лавиния придумала эту хохму с машиной? Что подарок имел некую предумышленность?

Она в упор внимательно посмотрела на мачеху. Рот Лавинии улыбался, но ответный взгляд был ледяным. Изначальное изумление Одри сменилось откровенным, кипящим гневом.

Ну, я ей покажу, с горечью решила она. И ей, и отцу. Я научусь водить! И стану, черт возьми, самым лучшим водителем по эту сторону Моста! А когда научусь, уеду из их гнилой, эгоистичной жизни!

— Чудесная машина, — выдавила она сквозь зубы.-Я так благодарна, папа, Лавиния… Это именно то, что я хотела.

Широкая, довольная улыбка отца была столь теплой, столь неподдельной, что Одри не сдержала дрожи. Может, он все же заботится обо мне, подумала она. Когда же он подошел и одарил дочь поистине медвежьим объятием, она почувствовала, что глубоко тронута. Он действительно заботится обо мне, подумала она. В самом деле.