Королевский шанс - Маккензи Мирна

– Ты ничего мне не должен, – сказал Андреас. – Ты же знаешь, я действовал, не рассчитывая на ответные услуги.

Да, Андреас не из таких. Оуэн не сомневался в еще одном – его другу очень трудно о чем-либо просить.

– Ты действительно сильно беспокоишься за сестру?

– Она занимает особенное место в моем сердце, Оуэн. Делфайн... она словно луч солнца. Кроме того, я понимаю, как моя сестренка сейчас себя чувствует. Королевское происхождение дает множество преимуществ, но вместе с тем оно стеной отгораживает тебя от мира. Свобода выбора для нас – иллюзия. Делфайн никогда не будет принадлежать себе после отдыха. Она это знает.

Что тут ответишь? Оуэн очень ценил свою свободу. Даже жертвовал счастьем других людей ради нее.

Но пусть Андреас и отказывается пускать в ход козыри, долг есть долг. В свое время принц помог ему не сойти с ума.

– Присылай ее. Обещаю, с ней ничего не случится.

– Спасибо, Оуэн. Ты даже не представляешь, как много для меня делаешь. Ты просто святой!

Оуэн скептически фыркнул.

– Боюсь, ты сильно заблуждаешься. Впрочем, возможно, я сам заблуждаюсь относительно своих способностей, соглашаясь на твое предложение. Надеюсь, ни один из нас не пожалеет впоследствии.

Жалеть Оуэн начал, едва повесив трубку. Как его только не клеймили прежде! Упрямец, грубиян; одиночка. Несмотря на миллионы, позволявшие ему жить где угодно, он всегда предпочитал тишину и уединение собственного ранчо.

Но теперь тишине и уединению наступает конец. На ранчо «Второй шанс» явится с визитом принцесса.

– Принцесса? – пробормотал Оуэн. – На ранчо? Дикость. Может, она сразу ужаснется и рванет обратно?

Надо же человеку на что-то надеяться.

Делфайн вышла из частного самолета, бросила один-единственный взгляд на встречающего ее человека и мгновенно поняла – пропала. Не потому, что она нашла Оуэна весьма привлекательным, хотя и это тоже. Какая женщина не среагирует на длинные, обтянутые джинсами ноги, широкие плечи, темные волосы и ярко-синие глаза? Однако внешность – не главное.

Нельзя игнорировать нечто другое, трудно поддающееся описанию. Выражение лица... Этот человек казался непробиваемым. Как стена. И выглядел он так, словно не слишком рад ее видеть. Делфайн понимала, почему.

Брат просил Оуэна Майклса за ней присматривать. Ясно как день. С того момента, когда ей были обещаны каникулы, все члены королевской семьи казались озабоченными. Суетились, совались с полезными советами, притворяясь, что ничего не советуют', перешептывались между собой. Все ее предложения относительно мест, куда она могла бы направиться, решительно отметались. Делфайн давно знала – истинной свободы ей не вкусить.

Они боялись, что она совершит какую-нибудь глупость... опять. Как тогда, когда принцесса отправилась среди ночи купаться и чуть не утонула. Или когда без охраны сбежала с дочерью одной из горничных на вечеринку в ближайший городок и ее едва не похитили. Кстати, родные не подозревали о множестве других глупостей, совершенных ею в попытке ощутить радость свободы. Худшее удалось от них утаить.

И все равно она мечтала немного пожить в реальном мире, как обычный человек.

А ей подсовывают двух телохранителей и еще вот этого... Нетрудно заметить напряжение, в котором находится сейчас Оуэн Майкле. На минуту Делфайн стало его жалко, но признаваться в сочувствии к нему она не собиралась. Ей-то каково! Спасибо ему, конечно, за гостеприимство, но все равно он станет преградой между ней и ее мечтами. Если только она сама себе не поможет.

Глубоко вздохнув, Делфайн сложила губы в привычную улыбку. Подняла голову, автоматически следуя привычке – сохранять королевскую осанку.

– Вы Оуэн, верно? – Подойдя, она грациозным движением протянула встречающему руку. – Как вы добры, позволив мне погостить у вас.

Оуэн усмехнулся. Мрачное выражение лица ненадолго пропало.

– Вы Делфайн? У меня создалось впечатление, что вы не особо рвались сюда.

Точные ее слова были: «Я скорее готова сгнить в' королевской тюрьме, чем позволю загнать себя на все лето на какое-то паршивое ранчо». Правда, никаких застенков во дворце не было, так что угроза была слегка преувеличенной и обычно служила для выражения протеста против родительского произвола. Срабатывала она редко и, уж конечно, не подействовала на сей раз.

Андреас начал превозносить просторы Монтаны, ее голубые небеса, звездные ночи и гордый нрав местных жителей, в качестве примера приводя Оуэна. Родители тоже настаивали на варианте «Ранчо».