Найди меня - Эллиот Лора

– Ах! – невольно воскликнула она. – Этот аромат! Напоминает запах сада. Очень знакомого. Только не помню, какого…

От наслаждения она прикрыла глаза. Старуха что-то забормотала на непонятном ей языке, и по хижине разлилась новая волна ароматов. Погружаясь в приятное забытье, Мелин невольно прислонилась плечом к Ананду и вдруг почувствовала, как по ее телу заструились волнующие ручейки. Ее сердце затопила любовь. На языке вертелось имя: очень знакомое, любимое, родное, которое она никак не могла вспомнить, но ей хотелось говорить, кричать, шептать, бормотать о любви, повторяя это имя.

– Еще не время, чтобы вспомнить все, – послышался откуда-то, словно издалека, грудной, мелодичный женский голос.

Мелин медленно открыла глаза.

– На качелях катались, смеялись, целовались, а потом расстались… – продолжала старуха приятным голосом.

Мелин посмотрела на Ананда и встретилась с его глазами. В них была незнакомая ей до этой минуты грусть. Что с ним?

И что это сказала сейчас старуха про поцелуи на качелях? Она знает о ее видении у реки?

– В смерти много печали, но смерть не разлучает. Смерть оставляет надежду, и души меняют одежду, – снова проговорила старуха и усмехнулась.

Мелин от ужаса похолодела.

– Ананд, почему она говорит о смерти? О какой смерти она говорит? Я боюсь. Я не хочу здесь больше оставаться. Пойдем отсюда, Ананд. Прошу тебя, – запричитала она исступленно.

Он повернулся к ней и взял за плечи.

– Не бойся, милая, – сказал он, заглядывая ей в глаза. – Я ведь с тобой. Я тебя в обиду не дам, запомни это. Только здесь ни тебя, ни меня никто обижать не собирается. Это великая честь, что мы сейчас присутствуем при этом ритуале. Эта йогини хочет нам помочь. Не бойся. Наберись мужества, Мелин. Нас связывает какая-то тайна, и эта женщина знает об этом. Посмотришь, все будет хорошо.

Мелин успокоилась. Чего-чего, а попасть на колдовской ритуал она даже в детстве не мечтала. А то, что с Анандом ее связывает какая-то тайна, она сама уже догадывается. Кроме того, чувствовать его теплые ладони на плечах было так необыкновенно правильно. Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее, потому что нежнее и заботливее объятий она в своей жизни не помнит.

Он словно прочел ее мысли и, придвинувшись к ней, обвил рукой ее плечи и прижал к себе.

– Я с тобой, милая, – снова заверил ее он.

В это время где-то вдалеке послышался лай собаки, и вскоре все собаки в деревне одна за другой проснулись и устроили ночную перекличку. Потом лай прекратился, на миг воцарилась тишина, и в эту тишину внезапно ворвался громкий, протяжный вой.

Мелин крепче прижалась к Ананду, и они оба уставились на старуху, которая продолжала неподвижным взглядом смотреть на огонь.

Вой усиливался и казался безутешным. Вскоре к нему присоединились другие. Собачьи серенады огласили сонную округу.

Наконец старуха бросила в огонь очередную горсть трав, а потом из маленькой ложечки выплеснула какую-то жидкость. Огонь зашипел, вспыхнул, высоким пламенем взвиваясь к низкому потолку хижины. Собачий вой прекратился, и почти через секунду у дверей хижины послышалось рычание.

Мелин и Ананд замерли, глядя в темноту за хижиной.

– Облачившись в плоть и кости, кто-то просится к нам в гости, – проговорила старуха, и на ее морщинистом лице появилась улыбка. – Входи, Шах!

Не успели Мелин и Ананд моргнуть, как на пороге появился огромный черный пес с горящими как угольки глазами. При виде старухи злобный оскал на его морде сменило выражение покорности. Пес поджал хвост и смиренно замер.

– Ну входи же, Шах, входи и попроси у них прощения! – крикнула старуха повелительным тоном. – Не вечность же тебе носить в душе тяжесть от своих дел! Подойди к ним и покажи, что ты раскаиваешься!

Дружелюбно виляя хвостом, пес приблизился к Ананду и, виновато глядя ему в глаза, лизнул его руку. Потом упал у ног Мелин и стал ластиться, ожидая, чтобы она погладила его. Мелин осторожно протянула руку и потрепала пса по шее. Он довольно взвизгнул и снова стал тереться о руки Ананда.

О каком раскаянии и прощении шла речь, ни Мелин, ни Ананд понятия не имели, но оба интуитивно чувствовали, что этот пес был не простым псом. У него были удивительно выразительные глаза, в которых сквозили совершенно человеческие тоска и отчаяние, словно что-то мучило его.

– Ну что ты, – сказал Ананд и стал гладить пса по голове. – Ты чем-то очень расстроен? Не беда. Все можно забыть.