Счастье мимолетно - Холл Линда

— Да. Я буду здесь столько, сколько потребуется.

Именно так она сказала и Фрицу, когда тот поинтересовался, сколько времени она намерена провести у постели практически незнакомого мужчины. И еще он спросил, какой, собственно, в этом прок.

— Не знаю, — ответила Лиза. — Но я должна быть рядом с ним.

Она не рассчитывала на понимание. Его кольцо по-прежнему оставалось у нее на пальце, однако было ясно, что их отношения будут становиться все более натянутыми. В конце концов это может оказаться невыносимым. Любой другой на месте Фрица немедленно сорвал бы с ее пальца обручальное кольцо и навсегда исчез бы из ее жизни, заикнись она только, что намерена дежурить у постели другого мужчины.

Фриц недоумевал и сердился. Прощальный поцелуй его был сухим и кратким — простое соблюдение правил приличия. Лиза не знала, боялся ли он, что она сочтет поцелуй неуместным, или просто был слишком раздражен.

Клара, склонившись над кроватью Максима, поглаживала его по плечу.

— Возьмите. — Лиза протянула ей стаканчик с кофе. — Я не пила. Налью себе еще.

Клара взяла у нее стаканчик, поблагодарила и снова повернулась к Максиму.

Лиза нашла туалет для посетителей и умылась холодной водой. Решив, что ей необходимо поесть, она в больничной столовой купила пару бутербродов и чашку кофе, а потом вышла из здания на лужайку и устроилась на скамейке под деревом, на котором не было ни единого листика. Бутерброды были невкусными, но она заставила себя съесть их. По крайней мере, кофе оказался горячим.

Сквозь голые ветви тускло светило солнце, и она, закрыв глаза, подняла к нему лицо. Последние сутки она почти не спала. И ей казалось, что она провела целую вечность у постели больного, тщетно взывая к его спящему сознанию. В изнеможении она задремала.

Проснулась она, оттого что едва не завалилась на деревянную скамейку. Растерянно оглядевшись, провела ладонью по лицу, встала и направилась к главному входу, чувствуя легкое головокружение, как перед обмороком.

На крыльце стояли мужчина и женщина, лихорадочно озираясь вокруг. Женщина держала в руке микрофон, у мужчины на плече была камера. Что здесь делают люди с телевидения?

— Лиза Хенни? — Женщина шагнула ей навстречу и протянула вперед микрофон. — Насколько нам известно, вы дежурили у постели Максима Фоллена. Как он себя чувствует?

— Он без сознания.

Лиза понимала, что лучше не отвечать на эти вопросы. Но, привыкнув иметь дело с прессой, она умела держать себя в руках, даже если вопросы были провокационными.

— Как давно вы встречаетесь?

— Откуда у вас такая информация? — спросила Лиза. — Мы не…

— Вы сказали больничному персоналу, что близки с Максимом Фолленом.

— Они не имели права говорить вам это! — вспыхнула Лиза.

Кто-то успел насплетничать. Однако, если она сейчас опровергнет это утверждение, пустят ли ее в больницу снова? Ведь ей разрешили посещение на том основании, что она близкий друг Фоллена.

— Как давно вы знакомы? — стояла на своем женщина-репортер. — Где вы познакомились?

Что, если попытаться сбить их со следа?

— Я… я знаю его с четырнадцати лет, — сказала Лиза. — Мы старые друзья.

Оператор взял крупным планом ее растерянное лицо. Лиза вытянула руку, пытаясь загородить объектив.

— Прошу вас, не надо…

— Это обручальное кольцо? — продолжала допрашивать ее журналистка.

— Да. Но это не то… — Лиза осеклась. Сообщи она им, что обручена с другим человеком, вся ее легенда рухнет, а прессу это еще больше заинтригует. Больничному руководству вряд ли понравится, если у них под носом будут вечно сновать журналисты. И ей запретят посещения.

— Нет, — соврала она, с тяжелым чувством представив себе, как будет оскорблен Фриц, увидев все это на экране. — Это мое личное кольцо. Фоллен и я официально не обручены.

Лиза догадывалась, что лишь все усложнила. Умнее было бы промолчать.

— Прошу прощения, — пролепетала она. — Я должна идти. — Она торопливо прошмыгнула в здание и обнаружила, что вся дрожит.

Украдкой она сняла с пальца кольцо и спрятала его в сумочку. При виде кольца любому пришло бы в голову, что она обручена с Фолленом. Она оказалась в двусмысленном положении.

С чувством облегчения она вновь окунулась в тишину, царившую в отделении интенсивной терапии. Медсестра, пропустившая ее в палату, мельком заметила: