Легенда о любви - Эллиот Лора

Сквозь сон Кевин почувствовал, как что-то теплое опустилось на его голову. Он вздрогнул и в панике замахал руками. Потом его глаза испуганно распахнулись, и он увидел стоящего перед ним Махараджи. Гуру держал руку на его голове, заглядывал ему в глаза и приветливо улыбался. Кевин вскочил.

— Махараджи, я… — залепетал он. — Я ждал и… кажется, заснул. Извините.

Гуру усмехнулся.

— Очень хорошо.

Кевин не понял, что хорошо: то, что он ждал, или то, что заснул.

— Посвящение? — робко спросил он.

— Скоро, — коротко ответил гуру.

— Когда? — Глаза Кевина округлились.

— Сначала тебе не помешает уединиться на неделю в джунглях, — ответил Махараджи. — И она придет.

— Кто она, Махараджи? — спросил Кевин.

Гуру загадочно улыбнулся.

— Медитация.

Понятно. Махараджи хочет, чтобы он прошел последнее испытание, прежде чем принять саньясу. Как всегда, мудрость гуру потрясла Кевина. Он сложил руки у груди и с благоговением поклонился.

— Отправляйся в Нилькант, — серьезным, внушительным голосом продолжал Махараджи. — За Нилькантом в джунглях найдешь пещеру. Недалеко от пещеры будет родник. Там в медитациях и молитвах проведешь неделю. А теперь иди, собери нужные вещи и не забудь одеяло. На кухне тебе выдадут запас риса, дала и муки. Иди, и чтобы через полчаса тебя в ашраме не было.

С моими благословениями.

Махараджи жестом руки благословил его и в следующую секунду уже смотрел куда-то в сторону, будто забыв о его существовании.

Кевин поклонился и покорно удалился.

Джессика стояла на портике между Умой и Шанкаром и, с нетерпением потирая руки, ждала появления Махараджи. Портик и ступеньки перед ним были заполнены людьми самых разных национальностей: индийцами, европейцами, американцами. К удивлению Джессики, желающих увидеть святого оказалось довольно много. Но Кевина среди них почему-то не было.

Джессика время от времени искала его глазами, надеясь увидеть где-то в гуще толпы его лицо. Но тщетно.

Наконец дверь комнаты гуру медленно открылась и, в сопровождении одного из учеников, в дверном проеме появился сам святой: высокий, худощавый, облаченный в белые с кремовым оттенком ткани: одна на бедрах, другая на плечах. Люди расступились и, словно по команде, выстроились в две линии, создавая коридор для него.

Он шел медленно, слегка опираясь на руку своего помощника, и внимательно оглядывал собравшихся. Казалось, ни одно лицо не оставалось без его внимания — он видел всех. Порой он останавливался и заговаривал с кем-то, задавал вопрос, отпускал короткое замечание или шутку. То здесь, то там слышались взрывы смеха, но строгое, благородное лицо Махараджи оставалось невозмутимым и светилось спокойствием.

Наконец Махараджи приблизился к тому месту, где стояли Джессика и ее новые друзья.

Остановился, бегло глянул на Джессику и, обращаясь к Уме, спросил:

— Откуда эта девушка?

— Я из Нью-Йорка, — задорно, как школьница, выпалила Джессика.

— А как тебя зовут? — Махараджи перевел на нее взгляд и одарил улыбкой.

— Джессика Роджерс.

— Очень хорошо.

И на какой-то миг Джессика как будто отключилась: поток ослепительного, ласкового света затопил ее. Словно во сне она видела, как Махараджи о чем-то переговорил с Шанкаром.

Ее состояние как нельзя более точно соответствовало выражению «не помнить себя от счастья». Такого она никогда еще не переживала.

Когда встреча закончилась и Махараджи вернулся в свою комнату, Шанкар подошел к Джессике и сказал:

— Махараджи просил передать тебе, что ты можешь зайти к нему для личной беседы, когда люди разойдутся.

— Невероятно! — обрадовалась она. — А я как раз хотела у тебя спросить, можно ли увидеться с ним с глазу на глаз.

Когда на портике остались только они втроем, Джессика, волнуясь, постучала в дверь комнаты гуру.

— Войдите! — послышался его громкий голос.

И Джессика, обменявшись взглядом с Умой и Шанкаром, открыла дверь и вошла.

Махараджи сидел на кровати в позе лотоса и, увидев, что она растерянно остановилась у двери, жестом пригасил ее сесть на коврик напротив него. Она прошла и села.

— Голливуд, — загадочно усмехнувшись, проговорил Махараджи.

Джессика была потрясена: откуда он знает?

— Сати, — непроизвольно сорвалось с ее языка, но она тут же опомнилась: наверное, нет необходимости объяснять ему, зачем она здесь.