Плененная невинность - Эллис Люси

Мэйзи вела себя с Костей совершенно по-матерински, и это глубоко трогало Алексея. Именно такую девушку порядочный мужчина хотел бы защищать, лелеять и, возможно, жениться на ней. Но такому человеку, как Алексей, иметь дело с такими женщинами просто опасно. Он не хотел, чтобы Мэйзи питала какие-либо иллюзии в его отношении. Он — мерзавец, и Мэйзи должна понять это как можно раньше.

— Мэйзи, если ты переживаешь из-за Марии, перестань сейчас же.

— Тебе легко говорить, — пробормотала она в ответ.

— Мария привыкла, что мои гости женского пола приходят к завтраку куда менее скромно одетыми, чем ты сейчас. Не переживай.

Алексей знал — это жестокие слова, и внутренне содрогнулся, видя, как до Мэйзи постепенно доходит их смысл. Она резко отвернулась.

Алексей похолодел. «Поздравляю, ты — еще больший мерзавец, чем полагал», — подумал он.

Мэйзи, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, пыталась найти хоть какой-то ориентир в этом новом незнакомом мире. Как она может оставаться здесь и делать вид, что все хорошо? Конечно, она не думала, что Алексей ведет монашескую жизнь, и знала — рано или поздно их отношения закончатся, но слышать от него о том, что она одна из многих, было практически невыносимо.

Но в данный момент ее не интересовала правда. Ей хотелось нежности, ласки… и немного утешения.

— Так ты собираешься провести день с Костей? — Она гордилась тем, что ее тон прозвучал ровно.

— А почему бы тебе не присоединиться к нам?

Мэйзи была не в силах поднять глаза на Алексея. Он забрал Костю у нее из рук и, видя, как охотно ребенок пошел к нему, она не знала, что делать.

— Думаю, мне нужно побыть одной, — твердо сказала она.

«Дура», — мысленно ругала она себя, поднимаясь на ноги и быстро уходя прочь, не задумываясь о том, куда идет. Она желала лишь одного — оказаться подальше от Алексея.

Глава 7

Алексей смотрел вслед Мэйзи. Зачем было так себя вести, когда все только начинается?

— Я хочу к Мэйзи, — захныкал Костя, цепляясь за рубашку Алексея.

Лицо малыша покраснело — он явно чувствовал возникшее напряжение.

«Это все из-за меня», — подумал Алексей.

— Я тоже хочу к Мэйзи, малыш.

Мэйзи достигла конца террасы и начала кружить в поисках выхода. Но выхода не было — стеклянные двери оказались заперты. Алексей смотрел, как она пытается открыть их, а потом увидел, как опустились ее плечи и поникла голова.

Не выдержав, он направился к ней. Она обернулась — ее лицо было бледно и напряжено.

— Мэйзи, нам надо поговорить. Я отведу Костю к Марии, а потом ты пойдешь со мной.

Он попытался взять ее за руку, но она отшатнулась. Ее глаза горели от гнева.

— Ты опоздал, Алексей. Я не хочу слышать ничего из того, что ты собираешься мне сказать.

Костя громко закричал и потянулся к Мэйзи. Она взяла его на руки, бросая сердитые взгляды на Алексея.

— Смотри, что ты наделал! — прошептала она.

— Хочешь говорить при Косте — пожалуйста. Решай, Мэйзи.

Алексей говорил тихим и твердым голосом, который, как ей казалось, он использовал в другой жизни, в которой не было плачущих детей и женщин, не желающих исчезать после секса.

— Это утро было потрясающим, и я хотел бы повторять его снова и снова. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Это тебе ясно? Это решает твою проблему?

Но эти слова, произнесенные ровным тоном, вместо радости вызвали у Мэйзи вспышку гнева.

— Наверное, это убедило бы твоих других, как ты говоришь, «гостей женского пола», но мне нужно чуть больше деликатности, поэтому я отклоняю твое предложение.

— Что ж, логично. — Алексей пожал плечами, и лицо Мэйзи так вытянулось от удивления, что в другой ситуации это показалось бы ему забавным. — Я должен был бы силой затащить тебя обратно в постель и приковать наручниками к кровати, — заявил он. — Но я не привожу сюда женщин — наручники и прочие принадлежности остались в моей квартире в Риме.

Мэйзи фыркнула, стараясь закрыть руками Костины уши.

— Ты омерзителен.

— Рано утром в постели ты говорила совсем другое. И как только ты до сих пор краснеешь?

— Я не привыкла прыгать на кровати в голом виде средь бела дня, — огрызнулась Мэйзи.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Я тебя обожаю.

Вдруг ее взгляд оказался прикован к его глазам. Что там он говорил о том, что не приводит сюда женщин?