Женская сущность - Григ Кристин

– Простите?..

– Я сказал, что вы остаетесь.

– Остаюсь? – Глаза ее вспыхнули. – Может, лучше прямо скомандовать: «кругом!», «шагом марш!», «сесть!» «встать!».

Александр метнул на нее сердитый взгляд.

– Не так громко, будьте любезны, – прорычал он.

– Я не собака, чтобы мне отдавали команды, мистер Татакис, – еле сдерживаясь, проговорила она. – Я ничего не делаю по команде. Больше мне сказать нечего. Прощайте, мистер Татакис.

– Как вы можете со мной так разговаривать?

– А вы как можете снова ставить меня в такое положение перед посторонними?

Выражение лица у него было странное. Что это? Гнев? Изумление? Нет, шок. Николь поняла, что с греческим божеством еще никто так в жизни не разговаривал.

– Прощайте, мистер Татакис, – бросила она, убегая.

– Вернитесь немедленно! – крикнул он вдогонку.

Николь только прибавила шагу. Она слышала его крики, потом голос секретарши, потом все смолкло.

Она выскочила из здания, помахала водителю Александра, выбежала на улицу, завернула за угол на полной скорости и промчалась по улочкам, сворачивая раз десять. Только тогда она сбавила темп и позволила себе перевести дыхание. Холодные струи дождя хлестали ее по разгоряченному от быстрой ходьбы лицу.

Она остановилась, чтобы собраться с мыслями. Где она? Она бродила по этим старым улочкам, пока эти прогулки не прекратил Александр, но не ночью. Хотя какое это имеет значение? Главное, отделаться от Александра Татакиса, чтоб глаза ее больше не видели его.

Как он смел? Как он посмел так разговаривать с нею?

А вы останьтесь.

Николь передернула плечами и подняла воротник.

Несносный, самовлюбленный, упоенный своей властью сукин сын! Изо дня в день смотрит на нее как на пустое место, а замечает только тогда, когда хочет покомандовать. Приказывает есть с ним за одним столом, будто купил ее с потрохами. Затем велит обедать со всеми. И все это из чистой фанаберии. А еще эта чушь насчет ответственности…

С каких это пор мужчина несет за нее ответственность? Не бывать этому. Она сама себе голова. Ее мать пошла по этому пути, и где она сейчас? Сначала об нее вытирал ноги размазня, а не мужчина; а сейчас она собственность сильного человека. Отчим сдувает с Глории пылинки, будто она дорогая хрустальная ваза у него в буфете. А Пам и Белл туда же.

Нет, благодарю. Она не только не думает о замужестве, она не собирается даже временно связывать свою судьбу с человеком, который считает, что он несет ответственность за женщину. Это не что иное, как вежливая форма права диктовать женщинам, как им следует жить.

Кто такой этот Александр? Не муж, не любовник, подумаешь, босс, а туда же – держать ее в клетке! Сначала попытался поселить ее в своем доме; запретил гулять в обеденный перерыв. Он хочет караулить каждый ее шаг.

Неужели он и впрямь считает, что она ему позволит это? Обращается с ней как со своей собственностью, а все остальное время смотрит на нее как на пустое место? Что-то буркает по утрам, когда они садятся в вертолет. Потом буркает вечером. Правда, вместе они не так часто возвращаются. Он допоздна торчит в Афинах черт знает где и черт знает с кем. Наверное, с секретаршей, а потом вешает лапшу на уши, что, дескать, делу время, потехе час.

Женщины готовы молиться на него. А что в нем такого? Разбухшее эго. Царек в своем маленьком царстве. При этом убежден, что женщинам против него не устоять.

Это смотря каким женщинам. Она не из их числа.

Николь глубже зарылась в воротник. Она раскусила его в тот первый вечер. Ей чертовски повезло, что она не вляпалась в историю и не залезла к нему в постель. Это ж надо, таким тоном говорить с ней! Так смотреть на нее весь день, будто он вдруг вспомнил, что она женщина, и на уме у него одно: вышвырнуть всех за дверь, а ее зажать в уголке и…

Ник снова передернула плечами. Обойдусь.

Она сошла с тротуара на дорогу. Сзади послышался гудок и выскочил автомобиль. Она еле успела отпрыгнуть на тротуар, но ее обдало с ног до головы ледяной водой. Она посмотрела вслед машине и выдала целую серию непечатных слов, которых набралась за время своих блужданий по улочкам Пирея.

Его величество Татакис удивился бы, узнав, сколько греческих фраз она выучила со времени их прибытия сюда. Она прислушивалась, запоминала. Профессиональная привычка лингвиста. Она запомнила массу вежливых – и еще больше невежливых – выражений. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Это дали ей обеденные прогулки, пока Александр не прекратил их. Но на водителя, облившего ее с ног до головы, ей их с лихвой хватило.