Надеюсь и жду - Гамильтон Диана

Клодия решила, что отец выглядит так, словно на «Фартингс-холл» снизошла вдруг благодать и ангелы небесные избрали старый отель своей постоянной обителью. Он и представить себе не мог, что все это изобилие основано на шантаже и ненависти. А Клодия не могла ничего объяснить ему.

Адам прав! Он загнал ее в угол, и единственно возможный выход из него, был для нее отрезан…

— Детка, Адам вносит предложения, а ты витаешь в облаках! — Нежный упрек отца заставил глаза Клодии затуманиться, и ей пришлось прищурить их, чтобы ее мучитель оказался в фокусе. А Адам тем временем беспечно улыбался — впрочем, он делал это постоянно в присутствии ее отца. Клодия с удовольствием отдохнула бы от нескончаемого потока его «предложений», попутно с которыми, он забирал в свои руки ее жизнь и жизни ее близких, и распоряжался ими в своих интересах.

Наконец, он заявил:

— Я считаю, что хорошо бы завтра нам — вместе с Рози, конечно, — навестить наши любимые старые места. Если позволит погода, можно было бы устроить пикник в бухте. Не беда, если девочка разок пропустит школу. Думаю, ты сумеешь уладить это с ее учительницей? Мы с Рози получим возможность, как следует, познакомиться.

Почти сердитые интонации, с которыми была высказана эта просьба, и которые он не сумел смягчить, говорили, как ни странно, о его искренности. Стремление обрести дочь стало, должно быть, единственным искренним побуждением в этом отвратительном человеке. Клодии стало почти жаль Адама. Но, напомнив себе, что он сам виноват, она проговорила равнодушно:

— Если погода продержится, то да, я договорюсь с учительницей.

И увидела, как из глаз Адама исчезла чуть заметная напряженность — видимо, он не был до конца уверен в ее согласии.

Наконец, Адам начал многословно благодарить за угощение. Клодия предпочла бы, чтобы отец сам проводил его, но Гай сказал:

— Запри дверь, детка, когда вернешься. Я пока соберу тарелки и отнесу их на кухню.

Теперь ей ничего не оставалось, как самой проводить Адама до прихожей, если только она хотела, чтобы отец продолжал верить в рай на земле. Но Адам был не более ее склонен задерживаться. Он произнес отрывисто:

— Буду завтра к десяти утра. Предлагаю тебе подать объявления в местные газеты о том, что ресторан закрывается. Если остались какие-то заказы, свяжись с этими людьми и отмени их. Что касается свадьбы, то я сам все организую. Скромный гражданский обряд. Никому из нас не нужен лишний шум.

Быстро закрыв и заперев тяжелую входную дверь, Клодия прислонилась к ней спиной. Слезы жгли изнутри ее сомкнутые веки. Чем заслужила она все эти бедствия, которые одно за другим обрушивались на нее с кошмарной периодичностью?

— Клодия? — Тревога, прозвучавшая в голосе отца, заставила ее быстро открыть глаза и сделать попытку улыбнуться, чтобы замаскировать блестящие на ресницах слезы. — Иди ко мне, детка.

Его руки с любовью и заботой обвились вокруг нее, и Клодии страшно захотелось рассказать отцу всю правду. Но как могла она свалить на него свои проблемы? Приходилось быть сильной.

— Все прекрасно, папочка. Я просто выпила лишнее, а от волнения лишилась аппетита.

Эти слова были абсолютно правдивыми. Впрочем, ее любящий отец истолковал их совсем иначе.

— Все это естественно, — успокаивающе произнес он, поглаживая ее по спине. — Мы оба прошли через мельничные жернова. Сначала этот несчастный случай, потом… то, что мы узнали о них двоих.

Это была всего лишь половина их бед — ведь Клодия утаила от него финансовый кошмар. А если она выйдет замуж за Адама, этот кошмар так навсегда и останется для отца тайной. Клодия задрожала.

— Не сдерживайся, милая, — пробормотал Гай. — Поплачь, и станет легче. Тебе досталось больше всех. Я разболелся некстати, и тебе пришлось справляться с делами практически в одиночку, а я висел на твоей шее. Но давай не будем больше о печальном, а порадуемся твоей предстоящей свадьбе. Как вышло, что вы с Адамом снова встретились? Где?

Со свойственной ему решительностью, отец круто изменил тему, чтобы отвлечь ее от несчастного прошлого и напомнить о счастливом будущем, в котором был пламенно уверен. Отец и представить не мог, как сильно заблуждался. Клодию пугали его расспросы, которые должны были сейчас непременно последовать. Она не знала, как отвечать на них, поэтому попробовала, насколько это было возможно, придерживаться правды.