Ловушка для двоих - Монт Бетти

Только после его ухода из комнаты, Николь поняла, в каком физическом напряжении пребывала все время, пока он находился в непосредственной от нее близости. Тело ее вибрировало так, словно она чудом избежала катастрофы, в душе царила сумятица. Похоже, встреча с Леонетти для нее равносильна катастрофе, как бы ни закончились их деловые переговоры.

Николь прильнула к закрытой двери. Шаги Криса слышались на лестнице. Снова спускается к жене Форбса, ревниво подумала она. Но какое у нее право ревновать его? Человека, которого видит второй раз в своей жизни? Бред! С ней никогда такого не случалось. Да и он не скрывает презрения к ней. Разумеется, ведь для него она лишь пешка, которую можно использовать в определенных целях.

Интересно, где они там, внизу, занимаются любовью? На диване в гостиной? Воображение рисовало Николь их обнаженные потные тела, переплетенные страстью. А может, Леонетти использует жену Форбса, чтобы отстоять свою фирму? Господи, что за мысли лезут ей в голову! Она совсем запуталась, интриги явно не по ее части.

Николь подошла к окну и выглянула, прикрываясь занавеской. На стоянке возле спортивного автомобиля Криса стоял роскошный лимузин. Вероятно, машина, на которой прикатила Мэри Форбс. Недаром говорят, муж и жена одна сатана. Эти двое уж точно друг друга достойны!

Нет, все-таки ей следует рассказать Форбсу, что его жена изменяет ему и, что еще хуже, наверняка предает его деловые интересы. Хорошенький змеиный клубочек получается! И снова перед ее глазами вставали обнаженные тела любовников…

Запретив себе думать об этом, она вернулась к двери и прислушалась. В коридоре и на лестнице было тихо. Наверное, они ждут, когда ненужный свидетель заснет, чтобы пробраться в его спальню, решила Николь, улеглась в постель и выключила свет. В темноте на ее столике у кровати тикали старинные фарфоровые часы, и она не заметила, как заснула.

Разбудил ее солнечный луч, проникший в зазор между гардиной и тюлевой занавеской, которую она ночью забыла вернуть на место. В саду весело щебетали птицы, а из коридора доносился детский голос, которому вторил бархатистый мужской баритон.

Николь не сразу вспомнила, где находится. От недосыпа голова была тяжелой, яркий свет больно резал глаза. Увидев фарфоровые часы, показывавшие семь часов утра, она все вспомнила и торопливо поднялась. В выходные дни ей никогда не приходилось вставать так рано, нужно было отоспаться за всю рабочую неделю. На скорую руку она приняла душ, окатив себя напоследок ледяной водой, чтобы встряхнуться. Одеваясь и причесываясь, Николь продумывала, как ей себя вести с Крисом, и пришла к выводу, что лучше всего делать вид, будто ничего не произошло. В конце концов она сама предложила ему вчера помочь с Джуди. Легкий макияж прикрыл все признаки недосыпа, и Николь спустилась вниз.

В кухне ее встретил шумный спор между отцом и дочерью.

– Но это не та овсянка! – надрывалась Джуди. – Приготовь мне такую, какую бабушка готовит. Почему ты не можешь?

– Я приготовил тебе обычную овсянку. Ты просто капризничаешь! – возражал отец, которому явно не хватало терпения на дочь.

Разумеется, злорадно подумала Николь, он тоже не выспался, проведя ночь в любовных объятиях чужой жены. Она успела заметить, что машины Мэри Форбс на стоянке не было, значит, та уехала под утро. Возможно, Крису вообще не пришлось сомкнуть глаз.

– Ты ничего не умеешь! – кричала девочка, готовая расплакаться. Но тут она заметила Николь и сделала большие глаза. – А я тебя во сне видела, – произнесла она шепотом.

– Нет, это было наяву. Я приходила к тебе в комнату, когда ты проснулась ночью. Меня зовут Николь. Вспоминаешь?

– Можно я буду звать тебя Ник?

– Пожалуйста, мои друзья всегда так меня звали.

– Значит, я теперь тоже твой друг?

– Конечно.

– И мы будем вместе играть, гулять?

– Непременно, но вначале я приготовлю тебе овсянку, как ты любишь.

– Откуда ты знаешь, какую овсянку она любит? – устало спросил Крис.

– Все дети любят сладкую овсянку, сваренную на молоке, – опрометчиво заметила Николь и прикусила губу, ожидая от него вопроса, откуда ей вообще известно, что любят дети, если у нее их нет.

Но Крис пропустил ее слова мимо ушей. Он явно испытывал чувство облегчения, передав ей кухонные бразды.

Через десять минут она поставила на стол три миски, наполненные вкусной пышной кашей из овсяных хлопьев.

– Давно не ел такой вкуснятины, – сообщил всем Крис, отодвигая опустевшую миску. – Тогда я приготовлю кофе, это мне действительно удается! – гордо заявил он и подмигнул дочери. – А тебе апельсиновый сок, моя скандалистка.