Мой нежный враг - Грэхем Линн

– Несколько лет назад я купил остров.

С каменным выражением лица Офелия скривила губы, словно съела лимон.

– Он далеко от материка? – Офелия представила себя на выжженной солнцем скале, пока Лисандер наслаждается жизнью где-то в другом месте. – Но ты обо мне не беспокойся. К тому времени, когда ты соизволишь вспомнить о моем существовании, я, возможно, уже высохну, как египетская мумия.

– Очень смешно, – заметил Лисандер.

– Ты не замечал меня всю дорогу и даже не сказал, куда мы направляемся.

– Сейчас на фондовом рынке кризис, – резко перебил ее Лисандер. – Пока ты спала, я работал!

В зале прибытия толпились журналисты с камерами. Он сжал зубы и процедил:

– Улыбайся фотографам. Ведь именно ты заварила эту кашу. – Уже сидя в лимузине, Лисандер пристально посмотрел на нее: – Я надеюсь, что на публике ты будешь вести себя должным образом.

– А я надеюсь, что ты будешь вести себя должным образом, когда мы останемся одни. Какая новобрачная в здравом уме станет терпеть подобное обращение в медовый месяц?!

Лисандер откинулся на спинку сиденья и хрипло рассмеялся. Она сумасшедшая, но ему это нравится. Он сразу вспомнил, с какой страстью ее тело откликалось на ласки, и желание мгновенно охватило его.

– Если я вернусь сегодня вечером, обещаю обратить на тебя самое пристальное внимание.

– Я не это имела в виду. – Офелия покраснела до корней волос. – И не приглашаю тебя в свою постель. Больше такое безумие не повторится.

Лисандер прижал жену к себе и требовательно прильнул к ее губам. Его поцелуй вызвал в ней ответный огонь, но тут послышался звук открываемой дверцы, и они резко отпрянули друг от друга.

– Позже, yineka mou, – выдохнул он, выходя из машины. Дверца захлопнулась, и лимузин поехал дальше.

В клинике Лисандер встретился с врачом, ознакомился с последними данными о здоровье матери и отправился к ней в палату. Желание пожилой дамы скрывать свою болезнь раздражало Лисандера. Но он был очень привязан к Вирджинии, хотя не признавался ей в этом, и старался уважать ее желания.

Измученная лечением, эта худенькая женщина выглядела безукоризненно. Но сын сразу отметил покрасневшие веки и увидел краешек знакомой газеты на кровати.

– Ты уже прочла статью об Офелии, – догадался он. – И она тебя расстроила.

– Нет, это все воспоминания о прошлом. – Вирджиния избегала взгляда сына. – И потом, конечно, мне любопытно узнать хоть что-то о своей невестке. Ее мать когда-то была моей подругой.

– Если бы ты согласилась, чтобы я рассказал Офелии о твоей болезни, я бы привез ее сюда познакомиться с тобой. – По правде говоря, Лисандер не был уверен, что готов довериться жене. Вирджиния для нее всегда будет женщиной, которая увела у ее матери жениха.

– Не хочу отвлекать вас своей болезнью. Я была очень счастлива, когда ты сказал о свадьбе. Но клянусь, на секунду испугалась, что ты женился на бедной девушке только ради «Мадригал-Корт»!

– Откуда у тебя такие мысли? – Лисандер с трудом сохранил улыбку на лице.

– Ты – мой сын, и я люблю тебя, несмотря на то что ты можешь быть жестоким. Но я знаю, что ты готов отказаться от своей свободы только ради кого-то особенного, и эта тихая, быстрая свадьба – как раз в твоем духе. У Офелии была очень тяжелая жизнь… – Вирджиния тревожно посмотрела на красавца сына. – Тебя могут рассердить мои слова, но, если я не скажу и ваш брак закончится разводом, я буду винить себя. Не сердись на девочку за это интервью. Ей нужны время и поддержка, чтобы привыкнуть к нашему миру. Ты не умеешь идти на компромисс. А я хочу, чтобы ваш брак состоялся, чтобы у тебя была любящая семья, на которую можно опереться.

Лисандер побледнел. «Если твой брак закончится разводом, я буду винить себя». Должно быть, Вирджиния всегда хотела для приемного сына счастья. Уважение к его личной жизни требовало молчать, однако болезнь заставила ее задуматься о будущем, которого у нее могло не быть. Он должен был догадаться, что его мать втайне мечтает о внуках. Лисандер встал и подошел к окну.

– Заботься об Офелии, не позволяй делам стать предлогом, чтобы пренебрегать ею. Это все, – пробормотала Вирджиния, – обещаю, я больше ни слова не скажу.

Она попросила Лисандера рассказать ей о поместье, но он никак не мог забыть ее пожелание. Такое вмешательство в его личную жизнь было беспрецедентным и всколыхнуло прежние волнения, которые он старательно подавлял. Неужели мать знает что-то о своем состоянии? Лечение проходит успешно, но, может быть, у Вирджинии есть причины подозревать, что жить ей осталось недолго?