Любовный поединок - Престон Холли

Кэт подняла голову, собираясь убрать свой кейс и повесить жакет.

Воспользовавшись этим, Эйд молниеносно обернулся к стоявшему позади Тому.

— Садись-ка лучше сюда, — потянул он приятеля к месту у прохода. — Здесь тебе будет удобнее ловить стюардессу с напитками.

Том охотно подчинился. Кэтрин бросила быстрый взгляд через плечо, все поняла, но ничего не сказала. Она продолжала укладывать вещи на полку. Эйд сунул свою сумку рядом и посторонился, пропуская ее к окну.

Кэтрин остановилась у кресла, в котором уже разлегся Хорд.

— Вид в полете оттуда будет просто великолепен. Ты же умница и послушаешься своего гида, — с невинной интонацией начала подкапываться она. — Садись лучше ты к окну, Томми. Я ведь уже сто раз успела наглядеться. Потом, если я сяду здесь, вам с Эйдом будет удобнее болтать и… конечно же, пропускать по стаканчику…

На мгновение Том явно заколебался. Однако у него хватило ума взглянуть на Эйда, и он тут же все понял.

— Нет, нет, детка, мне и здесь хорошо, — заявил он и, величественно махнув рукой, добавил: — Вы уж там с Эйди…

Один — ноль! Кэтрин поняла, что счет открыт, и не стала спорить. Покорно кивнув, она прошла и уселась рядом с Эйдом. Однако если и почувствовала себя загнанной в ловушку, то ничем этого не показала. Никаких признаков раздражения или обиды, но и ни намека на то, что она примирилась и сдалась. Кэтти невозмутимо уселась, пристегнула ремень, сложила руки на коленях и стала смотреть в окно.

Эйд ответил на приветствие какого-то смутно знакомого пассажира.

Кэтрин не обращала на своего соседа никакого внимания, словно его и не было.

Надо начинать сейчас, решил Эйд, пока она не вспомнила про наушники.

— Я приношу свои извинения, — тихо произнес он, вкладывая в эти слова всю душу.

Никаких признаков того, что Кэтти услышала. Она продолжала сидеть неподвижно, волосы скрывали ее лицо, и Эйд не мог проследить, была ли хоть какая-то реакция. Он бросил взгляд на ее руки, но длинные тонкие пальцы оставались неподвижными, такими же далекими, как и сама Кэтрин. Будто у мраморной статуи — белые и безжизненные… Однако при воспоминании об их нежном прикосновении к его коже, желание вспыхнуло в нем с новой силой.

— Вот как? В чем же ты виноват передо мной? — наконец проговорила Кэтрин. Голос звучал безо всякого выражения, как отдаленное эхо в горах, но все же это был хоть какой-то ответ. Эйд с минуту лихорадочно подыскивал, что сказать, отчаянно боясь промахнуться, а потом, следуя внезапному наитию, шепнул:

— Прости, я не доверился велению своего сердца и… сам того не желая, предал нашу любовь.

Эйд надеялся, что это признание растопит лед. Она ведь тоже подавила свои чувства, позволила Алине все облить грязью, издевательски отвергла его, даже не дав возможности объясниться. Эйда снова охватила мучительная обида: ведь это хуже тривиальной измены, страшнее, опаснее любого трусливого удара в спину. Кэтрин отбросила его, как опостылевший хлам… Есть такая паучиха — «черная вдова», — она подобным образом расправляется с самцом, из которого высосала все соки.

Как могла Кэт столь жестоко все разрушить? Неужели одного едкого словца Алины оказалось достаточно? Эйд пытался найти хоть какое-то оправдание ее поведению, но тут Кэтрин нарушила молчание, развеяв в прах его чувство собственной непогрешимости.

— Ты взялся меня судить. — Она по-прежнему сидела, уткнувшись в окно, недоступная, безучастная, леденяще равнодушная ко всему происходящему.

В этой фразе Эйд прочел свой приговор, ощутил, как в воздухе повеяло смертью, и тут же решил защищаться до последнего.

— Но ведь ты тоже судила меня, Кэтти…

Она тихонько покачала головой и медленно повернулась к нему. Холодный сапфировый взгляд устремился на Эйда, и он понял, что помилования не будет.

— Я просто оставила все как есть. Не устраивала тебе скандала, не упрекала, не объявляла войну — ничего.

Щеки Эйда залила краска стыда, к которому примешивалась слепая, бессильная ярость. Он готов был стереть свою возлюбленную в порошок, ведь она заставила его почувствовать себя ничтожеством. Но при этом, строго говоря, ему не в чем было ее обвинить: ничто не указывало, что Кэтрин будет пытаться заигрывать с Томом, и не было доказательств, что она была неверна своему мужу. Это были самые настоящие измышления — он просто взбесился из-за того, что их встреча, как оказалось, не имела для нее значения.