Чужая женщина - Айзекс Мэхелия

Саймон не выказывал ни малейшего раздражения, так что Марк счел бестактным вмешиваться. Он терпеливо ждал, ковыряясь в собственных душевных ранах.

Родители Мэри приедут завтра, вместе с ними – три сестры, которые и станут подружками невесты, а уж послезавтра на «Оазис» обрушится водопад родственников и знакомых, почетных гостей и прочих, и прочих...

Как их нашествие переживет Сара, интересно?

А почему она должна это переживать? Она сама гость, причем непрошеный. Вот Марк, не видел ее сорок восемь часов и прекрасно чувствовал себя в разлуке...

«Оазис» мирно дремал в утренней дымке, даже верный Обадия не вышел их встретить, хотя еще два часа назад они говорили по телефону. Марк тихо прошел в холл. В высоких вазах благоухали лилии и розы, полумрак еще таился в углах большой комнаты, было тихо-тихо, но Марк почему-то чувствовал тревогу.

Он оставил Саймона и Мэри сражаться с багажом в одиночестве и поднялся наверх. Возле двери в комнаты отца он помедлил, затем решительно постучал. Хватит неловких сюрпризов. Сейчас еще довольно раннее утро. Неизвестно, что он увидит, если ворвется без стука...

Дверь открыл Остин. На его лице выразилось такое облегчение, что Марк невольно отшатнулся. Старый слуга, редко позволял своим чувствам отражаться на лице.

– Мистер Марк! Наконец-то вы вернулись. Слава Богу!

– Почему, Остин? Что-то случилось? Папа... с ним все в порядке?

– Хотел бы я и сам это знать, мистер Марк. Я так волнуюсь...

– Остин! Как могло получиться, что вы не знаете, что с вашим хозяином?

Марк волновался уже не меньше самого Остина, главным образом потому, что ничего не понимал.

– Мистер Марк! Эта женщина... Она дурно влияет на мистера Бена!

Марк был согласен со старым слугой на все сто, но приличия не позволяли обсуждать дела главы семьи с прислугой.

– Остин, я уверен, папа знает, что делает, и не нам в это вмешиваться. Он... отдыхает? Я хотел бы с ним переговорить.

– Он не отдыхает, мистер Марк. Он уехал, мистер Марк! Он уехал гулять по солнцу вместе с НЕЙ.

Марк стоял, ошеломленно наблюдая, как солнечный зайчик перемещается по стене, обитой дорогим шелком. Уехал. С Сарой. Гулять.

С одной стороны, хорошо, что он почувствовал себя настолько окрепшим, что смог выйти из дому. Марк переживал насчет его недомогания, будучи в Хьюстоне. С другой – будем смотреть правде в глаза: Сара Джонсон превосходно влияет на папу, и старина Остин просто ревнует, а вместе с ним ревнует и старина Марк, а вместе с ними обоими и старушка, прости Господи, Анжела.

Лучше всего в данной ситуации немедленно спуститься вниз, вызвать к себе друга Обадию и с головой погрузиться в единственные проблемы, решение которых ему в этой жизни удается: финансовые. Дела империи Рэндалл.

С Сарой он столкнулся незадолго до ужина.

Марк понятия не имел, во сколько они с отцом вернулись с прогулки, потому что всерьез занялся делами, а потом некоторое время ссорился с Анжелой – исключительно для поддержания хорошей спортивной формы. Верный Обадия тоже не смог просветить его на сей счет, потому что старый Бен Рэндалл не удостоил его информации о своем отъезде с очаровательной миссис Джонсон, Обадия выяснил это от слуг.

Одним словом, Марк больше не предпринимал попыток увидеться с отцом до ужина, потому что проклятая неизвестность совершенно его вымотала. Сказала Сара, не сказала, сердится папа, не сердится... Время покажет и время же рассудит.

С этими мудрыми мыслями Марк Рэндалл вошел в библиотеку и остолбенел. Его отец читал вслух какую-то книгу, а рядом заливалась звонким смехом Сара Джонсон. Первой и последней связной мыслью Марка было: какая же она красавица! Сквозь узкие витражные окна библиотеки пробивались лучи закатного солнца, и в их прощальном свете золотые волосы Сары горели, словно нимб над головой ангела. На ней было бирюзовое платье, отлично подходившее к синим глазам, смелый, но не вызывающий вырез приоткрывал ослепительные плечи и грудь, мягкая ткань соблазнительно облегала стройное тело... Марк могучим усилием воли подавил острое желание схватить Сару, перекинуть через седло и умчать в прерии. Да, ему все же удалось с собой справиться. Главным образом потому, что ближайшие мустанги находились отсюда далековато.

Бен вскинул голову и приветливо помахал рукой.

– О, Марк, дитя мое непутевое, иди скорее к нам.

Марк уже приготовил самую холодную из всех своих улыбок, но в этот момент его взгляд упал на книгу в руках Бена. Боже милосердный!