Лицо любви - Тиммон Джулия

— Да, — честно ответила Кристина. Хитрить с Фредериком ужасно не хотелось. Она вообще не любила лгать и ловчить, даже когда иначе было нельзя.

— Что ж, желаю поскорее во всем разобраться. И жду звонка, — сказал Фредерик.

— Он предлагает нам встретиться втроем, — сообщила Кристина подруге, убрав от уха трубку. — Как ты на это смотришь?

Беатрис лукаво прищурилась.

— А ты не заревнуешь?

— Эй! — Кристина попыталась сделать вид, что возмущена, но покраснела, точно влюбленная в учителя школьница.

Беатрис засмеялась.

— Какая прелесть! Если б ты видела сейчас свои щеки! Ты влюбилась в него, признайся! — Она снова наклонилась и обхватила запястье Кристины, словно беря ее в плен. Та метнула в подругу гневный взгляд, но, почувствовав, что лишь сильнее обнажает свои чувства, сконфуженно потупилась. — Да не стесняйся ты! — Беатрис разжала пальцы и ласково потрепала Кристину по руке. — Я за тебя очень рада.

— Послушай, — запротестовала Кристина. — Мы с Фредериком просто общаемся… — Она резко замолчала, почувствовав, что и теперь не сможет солгать. — Точнее, не совсем просто… Но ничего особенного между нами нет, да и не может быть… Предать Оливера, даже при нынешних обстоятельствах, я не в состоянии… — Она прижала к лицу руки. — Черт! Я окончательно во всем запуталась.

Беатрис посмотрела на нее с нежной улыбкой и негромко произнесла:

— Советую поскорее распутаться. И встретить с распростертыми объятиями счастливое будущее.

Кристина медленно убрала от лица руки и взглянула на Беатрис настолько пристально, словно хотела проникнуть к ней в сознание и удостовериться, что она не сомневается в своих словах.

— Ты говоришь так, будто уверена, что мое будущее счастливое.

— Я уверена, — ответила Беатрис, теперь без тени поддразнивания или шутки. — Ты ведь как никто другой заслуживаешь счастья.

6

Кристина приехала на Смит-стрит, где располагалась студия Оливера, на автобусе и от остановки медленно пошла пешком. На душе становилось все более тяжко. Мрачные предчувствия, страх, неопределенность и угрызения совести давили сердце и делали дорогу ужасно трудной, почти непреодолимой.

Когда-то, на заре их отношений, приезжать в эту студию было для нее праздником. Оливер ждал ее целыми днями, каждую минуту был готов отложить кисть и окружить драгоценную гостью вниманием. Портретов он не писал, но в первые месяцы романа с Кристиной все твердил ей, что, создавая обожаемые им натюрморты, дышит одной ею, вносит любовь к ней в каждый мельчайший мазок, в любое изображение.

Перед глазами пронеслась вереница светлых воспоминаний. Сердце заныло, в голове замелькали гнетущие мысли.

Куда же все делось? Глубина чувств, единение, страсть? Впрочем, единения, наверное, никогда и не было. Даже в самом начале Оливер все время как будто чего-то недоговаривал, что-то скрывал… Почему я раньше никогда об этом не задумывалась?

Да, нам действительно лучше расстаться. Подведу под прошлым черту и двинусь дальше. Навстречу другому счастью — может, действительно с Фредериком Хейвордом…

Подумав о бывшем однокласснике, Кристина зашагала увереннее. Побеседую с Оливером и сразу позвоню Фредерику, решила она, вдруг возгораясь желанием скорее оставить старую затянувшуюся историю в прошлом.

Первое, что ее поразило и насторожило, — это опущенные жалюзи на окнах студии. Оливер закрывал их, только когда уходил, днем же любил свет и страшно раздражался, если Кристина в очень солнечные дни опускала жалюзи даже наполовину.

Гадая, с чем связана такая перемена, она вошла в подъезд и приблизилась к двери. До нее донеслись звуки громкой музыки — песня Боба Дилана. Кристина совершенно растерялась: Оливер терпеть не мог рок-музыки и никогда не держал в студии ни компьютера, ни магнитофона, ни даже радио.

Может, он вообще переехал? — подумала Кристина. Или продал студию, бросил живопись? Куда же тогда уходит каждое утро? О какой такой серьезной работе толкует? Что вообще происходит, черт возьми?

Гоня прочь страшные мысли, она подняла руку, собравшись надавить на кнопку звонка, но вдруг передумала, достала из сумочки связку ключей и взглянула на замочную скважину. Замок был тот же, что во времена, когда ей еще были здесь рады.

Врожденное чувство порядочности, страх, что внутри могут оказаться посторонние люди, подняли бурю протеста в ее душе, но Кристина все же вставила ключ в замок, уверенным движением повернула его и толкнула дверь.