Глупое сердце - Кендрик Шэрон

— Только хорошее, без сомнения?

— Разве я могу об этом говорить… все, что говорит мне Риккардо, строго конфиденциально, — игриво ответила она, надеясь разрядить необъяснимую гнетущую атмосферу, царившую в комнате. Но Флориана по-прежнему оставалась мрачной.

— Правильно сделал, что привез с собой свою секретаршу, — заметил Романо и, подняв черные брови, высокомерно спросил: — Надеюсь, ты не собираешься работать все время, пока ты здесь, Рико?

— У меня сейчас несколько текущих важных сделок, — пробормотал Риккардо. — И я решил, что Энджи нуждается в небольшом отдыхе. Видишь ли, она угрожает мне, что уйдет из компании.

— Правда? Какая жалость! Ты должен попытаться заставить ее изменить свое решение. Хорошую секретаршу так трудно найти. Да, кстати, мы поселим ее в западном крыле, то есть, как ты помнишь, в противоположном конце дома от того места, где спишь ты. Надеюсь, это не доставит тебе слишком много неудобств в случае, если тебе придется… работать в позднее время.

Черные глаза Романо взглянули с насмешливым вызовом на брата, и Энджи внутренне похолодела «Он знает, — подумала она. — Он знает, что мы любовники, — и не одобряет этого».

— Вы встретитесь с подружкой невесты позже, — сказала Флориана. — Она, как и все остальные, остановилась в отеле в деревне. Романо считает, что было бы слишком утомительно, если бы здесь находилось много людей. Хотя, видит бог, места тут предостаточно.

Энджи провела языком по пересохшим губам. Она с завистью подумала о том, как хорошо бы было остановиться в деревне — подальше от этого холодного дома с его странной атмосферой и непростыми мужчинами.

— Может быть, я пойду и распакую вещи?

— Конечно, — сказал Риккардо. — Я покажу тебе, куда идти.

— Развлекайтесь, — пробормотал Романо. — Надеюсь, увидимся за обедом. Не слишком утомляйте себя работой.

Энджи не произнесла ни слова во время всего показавшегося ей бесконечным пути в ее комнату, в которой каким-то волшебным образом уже находился ее чемодан. Видимо, его принес кто-то из невидимых слуг. Не обращая внимания ни на огромную кровать, ни на великолепный, как на открытке, вид из окна, Энджи сердито посмотрела на Риккардо.

— Твой брат все знает! — упрекнула она.

— Что все?

— Что… что… что мы — любовники!

— Разве? — пробормотал он, притягивая Энджи к себе и откидывая волосы с ее лица. — Ты заставила меня ждать так долго, что я почти забыл это.

Она нерешительно попыталась вырваться.

— Он знает, — повторила она.

— Он не знает. Он догадывается… Ну и что, Энджи? — Подняв ее подбородок, он взглянул ей в лицо. — Ты стыдишься?

Стыдилась ли она? Она злилась на себя за то, что приехала сюда, это правда. За то, что была послушной, как агнец, которого вели на заклание. И за то, что довольствовалась тем малым, что получила от Риккардо, в то время как хотела так многого. Но — стыдиться?..

Энджи покачала головой, глядя в темную мягкую глубину его глаз и чувствуя, как тяжело и глухо начинает биться ее сердце. Она мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней…

— Нет, я не стыжусь, — прошептала она.

— Тогда поцелуй меня.

— Нет!

— Поцелуй меня, Энджи. Если, как ты говоришь, мой брат догадался обо всем, тогда почему нам терпеть эти инсинуации, не получая никакого наслаждения?

Его аргументы были сильнее ее возражений, и его губы делали всякое сопротивление невозможным — голова Энджи откинулась назад, когда губы Риккардо нежно коснулись ее подбородка, потом длинной шеи. Она задрожала, когда они коснулись ее спины. Расстегнув одним резким движением «молнию» на платье, он освободил ее руки ловким движением человека, который много раз справлялся с такой задачей. И платье упало к ее ногам.

— Piccola, — пробормотал Риккардо, которого невероятно возбудил ее вид в обыкновенном нижнем белье.

Любая другая женщина, даже в самую последнюю минуту узнавшая, что будет сопровождать босса сюда, приобрела бы тончайшее нижнее белье, достойное любовницы всякого богатою мужчины. Но только не Энджи! И хотя он понимал, что она не сделала этого скорее из духа противоречия, было что-то невероятно трогательное в ее обыкновенном бюстгальтере и трусиках. И в этих ужасных колготках. Его губы скользнули вдоль ее ключицы.

— Ты такая…

Не привыкшая раздеваться донага в середине дня, Энджи настороженно замерла: