Сладкая месть Роке де Кальвоса - Рид Мишель

Он отпустил ее и перешел на другую сторону спальни, весь такой горделивый, с только-посмей-меня-тронуть выражением на лице.

— Роке, ты считаешь себя таким идеальным. Не правда ли? — дрожа, бросила ему в спину Энджи. — Думаешь, если сбылись все твои прогнозы насчет моего брата, это дает тебе право превозноситься. Что ж, у меня есть новости для тебя.

Услышав это, Роке остановился.

— Когда ты добивался своего, ты вел себя не лучше Алекса. Алекс просто ревновал тебя. Что ты скажешь в свое оправдание за то, что превратил наш брак в бесконечную битву, в которой каждый из вас тянул меня на свою сторону? Кто из вас был старше и умнее?

Роке пожал плечами и насмешливо улыбнулся:

— Бедняжка Энджи, мы тебя совсем замучили.

Она густо покраснела оттого, что он насмехался над ней. Но не стала останавливаться:

— Да, я наделала ошибок. Я была плохой женой для тебя…

— Именно так, — согласился Роке:

— Но, по крайней мере, я не искала утешения в постели другого мужчины! — гневно добавила она.

Роке повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Ей показалось, что она прочитала в его взгляде раскаяние. Он хотел что-то сказать, но она перебила его:

— И не смей извиняться.

Роке удивленно поднял брови:

— Я и не собирался этого делать. С чего бы? Ты ведь сама сказала, что была плохой женой.

Энджи захотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым. Но вместо этого она застыла на месте, сжав кулаки, и проводила его полным ненависти взглядом, когда он выходил в свою гардеробную.

Он опять взял над ней верх. Опять сбил ее с толку. Может, он ожидал, что это она должна извиняться за то, что он оказался в постели с другой женщиной?

В дверь тихо постучали, и Энджи поспешно приняла расслабленную позу и вежливо ответила:

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге появилась невысокая черноволосая горничная. Она застенчиво улыбнулась Энджи и знаками дала понять, что пришла убрать со стола. Энджи улыбнулась в ответ и даже умудрилась объясниться с ней на португальском и узнать, что девушку зовут Мария. Потом Энджи ушла в ванную, чтобы почистить зубы и привести волосы в порядок. Она смотрела на свое отражение в зеркале и грустно улыбалась.

Неужели он и вправду думает, что может оправдать свою измену, переложив вину на нее? Судя по всему, это именно так, иначе он не сказал бы этого.

Энджи вернулась в гардеробную и начала перебирать вещи в поисках своей ночной сорочки. Наконец она открыла один из ящиков комода и нашла то, что нужно. Она начала доставать атласную сорочку, как вдруг под ней увидела еще одну.

Она сбросила халат, мягко упавший на пол у ее ног, и, достав сорочку, встряхнула ее, чтобы распрямить многочисленные складки. Этот наряд был настоящим убийцей страсти. Энджи держала в руках мешковатую, длиной до самых пят сорочку и победоносно улыбалась. Ей подарили эту вещь, когда она снималась для рекламы нижнего белья. Энджи даже сделала копию той фотографии и поместила себе в портфолио. Компания нижнего белья, которая заказала эту рекламу, хотела придать ей прерафаэлитский вид. Остальные модели на фотографии были одеты в сексуальное белье современных дизайнеров и служили контрастом для Энджи, которая своим нарядом, ниспадающими волнами рыжими волосами и бледной кожей являла собой прерафаэлитскую девственную скромность. Она…

— Энджи, нам нужно поговорить… Бог мой!

Энджи испуганно повернулась и замерла от неожиданности. На пороге стоял Роке и разглядывал ее, как будто она выскочила нагой из торта, испеченного на чей-нибудь день рождения. Она тоже не сводила с него глаз.

На нем ничего не было, кроме обернутого вокруг бедер полотенца. Энджи медленно провела взглядом по его еще влажным после душа волосам, с которых на его широкие мускулистые плечи падали капельки воды. Она не шевелилась и как завороженная не могла оторвать от него глаз. Энджи залюбовалась его мощным торсом, она вспоминала каждую линию этого гибкого, но такого сильного тела. Ее взгляд опустился еще ниже, туда, где под полотенцем…

— Бог мой, — снова повторил Роке. — Я снова переживаю лучшие моменты моей жизни.

Энджи вздрогнула и подняла глаза. Роке видел, как она покраснела, как будто его слова попали прямо в цель. Он навсегда сохранил в памяти тот момент, когда впервые увидел ее обнаженной. Он помнил застенчивый румянец на ее щеках, ее дрожащие губы, шелковистые локоны ниспадающих на плечи волос и атласный блеск ее изумительной фарфоровой кожи. Тогда она стояла перед ним, тесно сжав бедра и прикрыв грудь рукой, которая оказалась ненадежным прикрытием для ее округлых полушарий идеальной формы. И он почувствовал себя распутником из какой-то мелодрамы, который собирался обесчестить побледневшую дрожащую девственницу, что ему очень нравилось. Его португальская кровь забурлила, гонимая вековой наследственностью. Его прапрапрадед Дрого де Кальвос в свои шестьдесят четыре года был бездетным вдовцом, когда женился на шестнадцатилетней дочери какого-то герцога, который отдал ему свою дочь взамен на землю, которая пролегала между их поместьями. Согласно легенде, в первую брачную ночь молодая жена расцарапала своему мужу лицо, а он за это высек ее розгами. До того, как ей исполнилось двадцать лет, она родила ему троих сыновей, и после каждого зачатия на лице Дрого появлялся еще один шрам.