Нетронутая и неприрученная - Хьюит Кейт

Стоя в центре роскошной спальни, Витторио выглядел совершенно непринужденным. Он снял галстук и пиджак и расстегнул две верхние пуговицы белоснежной рубашки. Его волосы были немного взъерошены, на решительном подбородке виднелась щетина. Он выглядел невероятно сексуальным, и вдруг, вопреки всему, Ана задохнулась от желания.

Витторио поднял бутылку, которую принес с собой:

— Мой свадебный подарок для тебя.

— Да? — Ана посмотрела на него. — Виски? — Она попыталась улыбнуться. — Спасибо.

— Ты отдавала ему предпочтение, — мягко ответил Витторио, что не слишком понравилось Ане.

— На самом деле, — произнесла она, — я солгала.

Она наслаждалась его изумлением.

— Я не очень люблю виски. — Ана прошла через комнату и взяла бутылку из рук Витторио. — Я сказала так только потому, что видела, как страстно ты хочешь создать некое подобие деловой атмосферы, делая мне свое предложение.

— Мы могли бы выпить кофе. — Витторио едва заметно улыбнулся.

— Кофе и бильярд? — Ана выгнула брови. — Не думаю, что это хорошее сочетание. Во всяком случае, раз ты принес виски, почему бы нам не выпить по бокалу прямо сейчас?

— Ты ведь сказала, виски тебе не нравится.

Ана злобно улыбнулась:

— Я научилась ценить его вкус.

Витторио медлил. Ана понимала, что он старается оценить ее настроение, чтобы решить, как поступать.

Она подняла бутылку:

— Бокалы есть?

— Уверен, я найду их, — пробормотал Витторио и прошел мимо нее в ванную комнату. Вернувшись с двумя стаканами для воды, он передал их Ане. — Боюсь, льда нет.

— Не важно. Я обнаружила, что мне нравится виски безо льда.

— Как и мне, — прошептал он, стоя к ней вплотную.

Его дыхание щекотало ей ухо, отчего она едва сдержала дрожь. Открыв бутылку, Ана налила им обоим довольно большие порции и протянула Витторио один из стаканов.

— Желаю сто лет здоровья и счастья! — произнес он традиционный свадебный тост.

Ана судорожно кивнула, осушила стакан и едва не задохнулась.

— Все в порядке? — спросил Витторио, ставя стакан на стол.

Ана вызывающе ему улыбнулась:

— Никогда не было так хорошо.

— Ана…

— Кстати, спасибо за пеньюар. Он великолепен.

— Пеньюар? — несколько настороженно повторил Витторио, и Ана криво усмехнулась.

— Вот этот. — Она потянулась к коробке, где лежала шелковая вещица. — Я хотела надеть его сегодня, но он мне великоват. — Она хохотнула. — Я на самом деле не такая жирная, как ты думаешь.

Витторио взял в руки пеньюар и критически его оглядел:

— Красивая вещица, но я ее тебе не присылал. Я отлично усвоил, что ты не любишь, когда тебе покупают одежду.

У Аны отвисла челюсть.

— Ты ее не посылал?

— Нет. Но я догадываюсь, кто это сделал.

— Кто?

— Моя мать. Она специально послала тебе пеньюар на несколько размеров больше, чем надо. Она решила тебя обидеть. И ты обиделась, верно? — Его взгляд стал суровым. — Поверь, я тебя понимаю.

Ана мгновенно забыла о пеньюаре.

— Витторио, что произошло между тобой и твоей матерью? И братом? Почему вы так ужасно относитесь друг к другу?

Витторио помолчал, потом покачал головой:

— Все в прошлом, Ана. Тебе незачем об этом знать.

— Судя по твоему тону, ты не совсем об этом забыл.

— Уже поздно, — прервал он ее. — Тебе нужно выспаться. Увидимся утром.

Ее охватило ужасное разочарование от того, что он уходит. Проявляет ли он тактичность или просто равнодушен к ней?

— Ладно, — прошептала она, запинаясь.

Он протянул руку и большим пальцем коснулся ее щеки. Ана закрыла глаза и чуть качнулась в его сторону.

— Все будет в порядке, ласточка, — пробормотал он. — Я знаю, сейчас нам обоим трудно и неловко, но все наладится.

Ана кивнула. У нее сдавило горло, она не могла говорить. В тот миг, когда она открыла глаза, ее муж уже ушел.

Оказавшись в коридоре, Витторио выругался. Он не сомневался, что его мать будет стремиться испортить его отношения с Аной. Конечно, она найдет способы обидеть свою невестку. И если Констанция останется жить в замке, она будет продолжать отравлять жизнь Ане и лишать ее уверенности в себе.

И все же он понимал, что не может просить мать уйти. Он никогда не просил ее уйти. Он оказался единственным, кто покинул замок много лет назад, кто чувствовал себя незваным гостем в собственном доме.