Похищение девственницы - Рид Мишель

– Ненавижу тебя! – выкрикнула Зоуи и застонала, но уже по другой причине – Антон хотел покинуть ее. – Не смей, не смей! О боже! Ненавижу, – бормотала она. – Ты не заслужил этого. Но я хочу, хочу тебя!

Антон коснулся ее лица, его пальцы дрожали. А в глазах читалось сожаление. Когда он начал осторожно двигаться, Зоуи снова застонала, но уже не от боли. И тогда от сожаления не осталось и следа – оно сменилось сильнейшей страстью. Антон задал чувственный ритм, открывая Зоуи неизведанные эротические ощущения.

– Антон, – стонала она. Его имя, слетающее с ее уст, только разжигало пламя.

Антон запустил пальцы в волосы Зоуи, и безумный поцелуй обжег ее рот. Она вывернулась, застонала, впилась ногтями в его спину и спустя мгновение почувствовала, как ее сотрясает экстаз. Сил у Зоуи не осталось.

Она наслаждалась теплом, разливающимся по телу. В этот момент Антон выкрикнул что-то по-гречески, осуществил последний, самый интенсивный рывок и опустился на нее. Они взглянули друг на друга. Секунду спустя он встал.

Обнаженный, Антон был великолепен. Он походил на бронзовую статую. Его плоть еще не успокоилась, она величественно возвышалась, заставляя неопытную Зоуи гадать, является ли это нормой.

Зоуи накрылась простыней. Тишина давила на нее. Ей все же следовало предупредить Антона. Но желание охватило ее и взяло над ней верх.

Зоуи молчала, не готовая к разговору. В ее теле все еще бился пульс чуть притушенной страсти. Сердце бешено стучало. Где-то внизу живота волнение начало порождать новый виток желания.

Однако разгневанное лицо Антона тут же погасило эти порывы. Он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как их тела сотрясались в оргазме. Его глаза уставились в пустоту.

– Я знала, что делаю, – сказала Зоуи. «Лучше поздно, чем никогда», – решила она.

Антон схватил свои боксеры и быстро натянул их.

– Если это так, то мне стыдно за тебя, – ответил он ледяным тоном.

Боль от его слов была такой сильной, что Зоуи зажмурилась.

Глава 8

Схватившись за одеяло, Зоуи замерла. Антон стыдится ее. – Не тебе стыдиться меня. – Она потянула одеяло к себе. – Ты мой похититель, а не блюститель морали. Разберись со своей совестью, Антон, поскольку твоя душа насчитывает гораздо больше грехов, нежели моя.

– Не могу поверить, что повелся на это, – заявил он.

– Повелся на что? – Зоуи уселась на кровати и зло уставилась на него.

– Ты назвала меня золотоискателем, манипулирующим людьми, – просветил ее Антон, – а сама все это время была занята тем, что защищала свои интересы!

– Я что-то запуталась. Каким образом, – Зоуи сделала паузу, – я сейчас защищала свои интересы?

– Ты была девственницей.

Покраснев до корней волос, она саркастически заметила:

– Спасибо, что напомнил, а то я забыла.

– Ты внучка Тео Канеллиса.

– Еще одна правда, но она мне не нравится.

– Если ты хотела разрушить мои отношения с Тео, то не нашла бы лучшего способа.

– Это логика Макиавелли. – Зоуи обняла подушку и прижала ее к себе. – Но все же объясни, почему наши занятия любовью могут плачевно отразиться на твоих отношениях с Тео?

– Ты была девственницей.

– Может, хватит повторять?

Наконец Антон повернулся к ней. Его гордая голова была откинута назад. Ноздри раздувались, словно ему не хватало воздуха.

– Ты была девственницей, – снова повторил он, как будто это было нечто из ряда вон выходящее. – Теперь мне придется жениться на тебе, прежде чем Тео все узнает.

Жениться? Зоуи показалось, что ей снится кошмар. Ни одно заявление Антона не имело смысла. Она бы не удивилась, вырасти у него сейчас рога и копыта. У Антона было тело греческого бога, а ум, похоже, отсутствовал.

Воображение Зоуи разыгралось, и она в ужасе сжала подушку еще крепче.

– Я не собираюсь рассказывать ему о том, что произошло между нами! – заверила она его. – Да и зачем мне это? Ты, кстати, прав! Теперь мне и впрямь стыдно за себя!

– Ты намеренно пропускаешь мимо ушей то, что я говорю? – Голос его вдруг прозвучал натянуто.

Зоуи проследила за взглядом Антона и обнаружила, что одеяло не прикрывает ее бедро.

Поправив одеяло, она решила промолчать. К тому же она чувствовала, как слезы подступили к глазам.